Блеск, легкость и роскошь оживленной столицы олицетворяет счастливый господин Морн, которому противостоит мрачный вождь разгромленных мятежников Тременс, злой дух прекрасного королевского мира. Разочарованный и отчаявшийся, он доводит до крайности идею русского нигилизма и родственный ему индивидуалистический анархизм М. Штирнера – отрицание общечеловеческих ценностей и полное право распоряжаться собой, которое сводится у Тременса, по сути, к праву на самоубийство целой нации. Он – больное чудовище, лишенное здравого понятия о семье, обществе, государстве, и в силу этого он действует по ту сторону добра и зла, ужасая своей жестокостью даже собственных сподвижников. Но от него не отворачивается светлый христианин Дандилио, который еще помнит другого Тременса – художника-идеалиста, потерявшего жену и, вместе с нею, свое человеческое тепло. В этом отношении образ Тременса предвосхищает Адама Фальтера из последнего русского романа Набокова «Solus Rex» (1940), утратившего человеческие качества и сочувствие к людям после обретения высшего знания.

В отличие от мещанского ада набоковского «Приглашения на казнь» (1935), старомодная страна альтернативной истории «Трагедии» представлена по-своему прогрессивной, открытой, устремленной в будущее. Технический прогресс в ней не остановился, упоминаются летательные аппараты (как и в позднем романе Набокова «Ада», в котором девятнадцатый век тоже причудливым образом смешивается с двадцатым):

Внедрение новых порядков и ценностей, главная из которых – всеобщее счастье, сравнивается Набоковым с великим творческим замыслом, король, в образе которого превалирует созидательное начало, – с волшебником, внушителем, поэтом. Бунтовщик Тременс, разрушительное начало, байронического типа фигура, – философ на свой лад, убежденный в том, что истинное счастье не в пустых забавах мира этого, а в неизвестности мира иного. Жизнь, по его мнению, это безусловная трагедия, и любые попытки ее упорядочить, наполнить смыслом, – лишь самообман, иллюзия. В центре идейного конфликта «Трагедии» – борьба двух концепций, – консервативно-созидательной и разрушительно-мятежной. В плане личных обстоятельств персонажей двигателем драмы становится конфликт Морна с ревнивым мужем его любовницы Ганусом, бежавшим из ссылки мятежником и бывшим сторонником Тременса.

Явившийся инкогнито в собственный столичный дом и увидевший на проходящем в нем балу, что у его жены Мидии роман с неким Морном, Ганус бросается на соперника, не зная, что этот блестящий господин и есть таинственный король. Когда друг и помощник Морна Эдмин, стремясь предотвратить дуэль, открывает Гану су главную тайну королевства, последний вопреки требованиям дуэльного кодекса («Дуэль может и должна происходить только между равными. <…> Оскорбление может быть нанесено только равным равному»[10]) не отказывается от сатисфакции, но, вместо обычного поединка соглашается на бескомпромиссную дуэль «по жребию». Королю стоит только подать знак, чтобы вместо него дрался Эдмин или чтобы каторжника Гануса арестовали за побег, однако его публичное «я» берет верх, и он в образе г-на Морна швыряет перчатку мужу своей любовницы, явившемуся в личине актера. Эта ситуация напоминает случай со шведским королем, отмеченный отцом писателя: «Густав Адольф сам издал эдикт против дуэли, но, когда ему случилось нанести оскорбление одному из своих генералов, который выехал за пределы Швеции, король последовал за ним и, заявив: “Здесь я больше не король”, предложил ему поединок»