Он спас меня влюблённо: легко и играючи (другой бы так не осмелился).

Но, похоже, не рассчитал, насколько я сложная и дикая: теперь со мной надо жить, приходится, и, скорее всего, он об этом пожалеет. Никто не показал мне, как жить счастливо, не научил. И всё, что я пока умею, – это защищаться или преклоняться. Как запуганный зверь. Наверное, поэтому он и называет меня Зверем, а вовсе не потому, что романтизирует сам себя и повторяется, уже назвав так кого-то в своих книгах. Настоящий Зверь – это я. Только крайности, на инстинктах, основной из которых – просто выжить, а не то, что принято считать. То, что принято считать, – это когда ты сам более-менее в безопасности, тут можно и о других подумать, размножиться там даже… Но если ты сам выживаешь, то приучен обстоятельствами думать только о себе. Возможно, поэтому я не умею пока никого любить правильно, вот хочу, но не знаю – как и что делать.

«Девочка, беги оттуда, а то кончишься!» – сказал Эдуард, приехал за мной в Купчино на своей чёрной «Волге» и увёз оттуда в другую жизнь. Неизвестную, но другую. Мама и зэк из окна смотрели нам вслед…

«Воспользуйся мной, как хочешь, если захочешь, – каждый вечер мысленно прошу я Эдуарда, вглядываясь, сидя за кухонным столом, в его затылок, когда он жарит нам стейки. – Я так хочу. Только распознай меня в себе, хоть немного… Сделай так, чтобы я – была. Делай со мной что хочешь и пиши обо мне что захочешь, я буду счастлива, если хоть зачем-то пригожусь…»

Развернувшись – стейки готовы, Эдуард обнаружит эту уже привычную картину: я по-прежнему сижу напротив, сгорбилась, но сижу. Наш обычный ужин, когда ночь медленно накрывает город, по одному воруя предметы из поля зрения. Опускаю взгляд, нет сил сейчас заглянуть в его глаза, оттенённые наступающим сумраком. Да и хочется, чтобы он не видел моих, там скапливаются эти жуткие слёзы. Оттого, что я знаю жуткое: мы очень скоро расстанемся. Так придётся, точно придётся, в любом случае… И тут так жаль становится мне!.. Мне жаль и себя, и его.

Он любит бытие.

А я люблю его.

Уж так, как могу…

Вернёмся к парадному.

Пусть такова, да: рваные чулки, пьяна, несуразна, старомодна. Меня раздражает сленг, все эти «классно», «круто», «позитив», «модернизация». Зато я знаю наизусть монолог Ярославны, боюсь слова «боюсь», танцую стриптиз – много достоинств…

Сижу у подъезда и пи́сать хочу, и вот уже не до лирики – ничего не остаётся, как встать, влезть в парадное, забраться на второй этаж, во всей красе предстать перед Моим Фиэром, в полной мере понести наказание.

Проделываю это, но перед дверью в квартиру вновь в смятении: КАК войти?

Варианта два:

– отворить дверь своим ключом (есть риск, что Мой Фиэр занят, не услышит, как я вошла, внезапное появление отвлечёт его, – так уже было, и он был недоволен), – второй вариант – позвонить Эдуарду на мобильный, сказать, что я тут, у двери, чтобы сам мне открыл (есть риск, что Мой Фиэр занят, я его отвлеку, он спросит, какого чёрта я не открыла дверь своим ключом, – так уже было, и он был недоволен).

Но есть же и третий вариант – открыть дверь нарочито громко, как бы заявить: «Я явилась! Встречай!»

Сложный выбор…

У вас может возникнуть вопрос: зачем я вообще туда иду? (Какого хрена я туда прусь, если всё так сложно?) Ответ прост: там – он, а я, блин, ещё тут. К себе домой я не попаду: у меня нет дома. А туда попасть – надобно. И да, там есть туалет.

Вставляю ключ в замок, молясь, чтоб замок не заело (и так тоже уже было), проворачиваю этот ключ в одном замке, второй ключ – в другом замке, туда-сюда… Вуаля!