Леля слышала его частое дыхание и чувствовала себя совершенно беспомощной. Он играл с ней, как кошка с мухой.

– Зорик, хватит, мне надо идти.

– Подожди минутку, мы же теперь с тобой непонятно когда увидимся вообще… Я ничего не делаю, ничего…

Он перехватил ее обеими руками, теперь пониже талии, и крепко прижал к своим бедрам, подавшись ей навстречу. Леля почувствовала сквозь одежду, как в низ ее живота уперся его твердый, вздыбленный член. Она в ужасе отпрянула, но осталась на месте – Зорик крепко прижимал ее к себе.

– Да не бойся ты, я же ничего не делаю, просто обнимаю, ну ты что, подожди. – Он попытался снова поцеловать ее губы, но Леля, дернувшись изо всех сил, вывернулась винтом из его объятий и отступила на шаг. Он стоял, чуть расставив руки в стороны ладонями вперед, как будто спрашивая: «И что теперь?» Потом улыбнулся своими ямочками:

– Эй, испугалась? Прости, ну прости. Иди сюда. Я просто обниму. – Он потянулся к ней. – Ты такая шелковая… принцесса…

Леля подхватила с пола полотенце и отступила еще на шаг. Она могла уйти, убежать в свою палату прямо сейчас, но разве можно было убежать вот так, не оглядываясь, как будто он какой-то злодей… Леля не знала, что сказать. Он смотрел на нее, чуть приподняв брови и склонив набок голову, и на секунду ей захотелось обратно – пусть обнимет своими железными ручищами, пусть…

– Ты испугалась, что ли? Я тебе больно сделал?

– Нет, все нормально. Я просто… – Леля опустила глаза.

Тогда он спокойно подошел к ней вплотную и обнял, уже не стискивая, а хорошо, бережно. Очень сильный, очень взрослый. Леля на секунду почувствовала это всем телом, кожей и теплой волной, прокатившейся по животу вниз от солнечного сплетения. Она дотронулась щекой до его плеча, потом подняла лицо и посмотрела ему в глаза:

– Я пойду, ладно?

Он наклонился, легонько поцеловал в губы.

– Давай! – И нехотя выпустил ее из рук.

– Спокойной ночи! – Леля повернулась и быстро пошла на свет большого коридора, в свою палату.

– Ага, спокойной ночи, уснешь тут теперь, – не сердито, а даже как-то весело проговорил ей вслед Зорик и хлопнул дверью в мужской туалет.

Светка собрала свои вещи сразу после завтрака.

– Лель, я вот батончики тебе оставлю, хорошо? И чай, хочешь?

– Батончики давай, это я люблю, а чай забирай, я все равно его не завариваю, так только, если с кем-то за компанию.

– Ну тогда вот, чтоб не скучала тут одна. – Светка улыбалась рыжим лучистым солнышком. – Тебе Зорик просил передать, чтобы ты не обижалась. Он уехал уже.

– Не обижалась? А чего это вдруг? – Леля изо всех сил старалась сохранить невозмутимый вид, но почувствовала, что уши и щеки у нее вдруг стали горячими.

– Да я его утром видела, до завтрака еще. Он сказал, что хотел попрощаться с тобой наедине, приобнял маленько, а ты забилась, как птичка, испугалась. Я ему говорю: «Так она же малолетка, в шестом классе учится». У него челюсть отвисла просто. – Светка посмотрела Леле в глаза, прыснула, а потом в голос захохотала, держась за живот. – Ты бы видела его! О-ох, не могу!

Леля понимала, что ведь он и правда не знал. Он не спрашивал – она не говорила…

– Ну вот, – просмеявшись, добавила Светка, – он и сказал, чтоб ты на него не обижалась. На самом деле он хороший парень.

– Я не обижаюсь, – улыбнулась Леля и отважно добавила: – Он хорошо целуется. Просто было, знаешь, неожиданно.

– Да ла-адно, неожиданно! Он же на тебя сразу запал, будто непонятно. – Светка крепко обняла и поцеловала Лелю в щеку. – Ну давай! Увидимся, сестренка!

Зачем Лелю оставили в больнице до понедельника, было непонятно. Она ведь уже совсем, абсолютно здорова. Медсестра Лилия Генриховна сказала, что ей нужно окончить курс противовоспалительной терапии и по регламенту ее могут выписать только в понедельник, после обхода.