– Выбирай.

Казалось, что следующим ходом он достанет из-под полушубка ятаган.

Света вступила в загон, освещённый бегающими лампочками, как арена крошечного цирка. Ноги в демисезонных ботах, согревшиеся в автобусе, снова начали подмерзать. Да и вьюжный ветер не хотел униматься.

Ёлки были колючие, она почему-то не подумала об этом, когда выходила из дома, не прихватив с собой варежек. Стволы мёртвых ёлок были к тому же холодные и, смоляные, неприятно липли к замёрзшим рукам.

– Выбирай, – повторил продавец, вставая с деревянного ящика, на котором сидел, и сделал несколько шагов в сторону Светы. С его приближением ей захотелось выбрать как можно быстрее. Она дотронулась до покачивающейся лапы одной из елей и тихо произнесла:

– Вот эту.

Кавказец привычным и бесцеремонным жестом потянул ёлку на себя, встряхнул её, стукнув черенком оземь. Лапа в большой рукавице уверенно сжала нежную ёлочную талию. Он сверху вниз поглядел на маленькую замёрзшую Свету, молча приставил к ёлке судьбоносную рейку:

– Два мэтра. Две тысячи рублей.

Два метра Свете было много, два метра было много больше её роста, но вот были грубый кавказец, ветер и снег… Много стало вдруг огней и людей. И ещё был Миша, который должен обрадоваться ёлке, в которой заключены два метра и две тысячи рублей.

Света достала из кармана пальто деньги.

Продавец ловко в несколько витков обернул покойницу верёвкой, лихо смиряя буйство пушистых лап, ещё раз стукнул ёлку о снег и протянул её Свете.

Два метра было много, это она поняла сразу. Остро пахнущая, даже связанная, ель всё равно оказалась толстой, упругой и очень колючей. Света схватила покупку в охапку и медленно двинулась к остановке автобуса. Если бы не Миша, она бы начала злиться.

Из киоска доносилась всё та же глупая песенка. Вульгарный запах колбасы щекотал ноздри, отчего в желудке чувствовалась ноющая пустота. Ещё было не закурить, но с этим можно было подождать.

Только подойдя к остановке, Света увидела толпившийся на ней народ. Даже в канун праздника час пик оставался часом пик. Ещё была организованная очередь на автобусик-маршрутку, но с такой габаритной и непокорной поклажей становиться в организованный хвост было бессмысленно. Света подволокла ёлку к остановочному навесу и, облокотив двухметровую ношу о грязное стекло, наконец закурила.

Из множества автомобильных огней, как корабль среди лодок, подплыл автобус. Света равнодушно курила, ветер сдувал пепел с сигареты, курить было невкусно. Человеческая толпа принялась лениво, но массово протискиваться внутрь. Когда двери закрылись, Света даже не шелохнулась, тем более что людей на остановке стало значительно меньше. Нужно было готовиться к рывку заранее. Она выкинула сигарету, не замечая, что та уже начала жечь ей пальцы, и, обнимая пахнущую лесом красавицу, продвинулась в первые ряды ожидающих. Ветер окреп и дул толчками, ловко попадая снежинками в Светины глаза. В ней было ещё много злости и решимости, но безжалостный снег выбивал только слёзы из глаз. Сзади уже напирали. Час пик для красавиц обычных, волокущих поклажу выше себя ростом, – не указ. Свете сделалось страшно оттого, что алчущая тепла и света толпа просто сомнёт её своей незлой в принципе массой. Особенно преуспевала в теснении девушки группка студентиков, совсем мальчишек, беззлобно огрызающихся друг на друга пошловатыми шуточками. Они-то и внесли наконец Свету в нужный ей транспорт так, что она не почувствовала ног под собой и ёлкой.

Они ехали тесно, как новогодние кильки едут на новогодние столы в своих банках, так думалось Свете, хотя кильки на новогоднем столе – весьма сомнительное угощение. Света держала свою покупку так, будто обнимала дорогого и любимого ей человека. Автобус покачивал своим тёплым чревом, всё так же кусали друг друга студентики, Света стояла, почти довольная своим положением, когда верёвка, связывающая члены непокорной ели, лопнула где-то внизу. Сперва её больно хлестнуло по щеке, словно конским хвостом с запутавшимися в нём репьями. Стегнуло так, что щеке стало так же колко, как от сильного мороза. И уже потом ёлка с облегчением, величественно стала расправлять свои лапы.