По последней. Без закуски.
У военкомата.
Северное слияние
Наливая, посмотришь в окно:
К небу за ночь налип серый мусор.
Не попросит монетки на дно
В шутку названный городом Мурманск.
Здешним волнам неведома грусть:
Щедро делятся музыкой техно.
Одиночество вцепится в грудь
Незаконченной фразой: «За тех, кто…».
И поймешь, хоть и пьяный в умат:
Вкус картошки не знает селедка.
Наихудший январь – это март.
Наилучший июнь – это водка.
«я вчера понял…»
я вчера понял
что очень хочу посмотреть
фильм маленькая вера
после этой строки дмитрий данилов
легко написал бы еще две страницы
но я не дмитрий данилов
и даже не верлибрист
поэтому завершаю свой текст
маленькая вера отличное кино
там напоминают
о том что смысл жизни
в бесперебойном производстве качественной продукции
но сиськи натальи негоды
от этого отвлекают
но самое главное
там есть трубы заводов города мариуполя
неважно что он тогда назывался ждановым
важно что эти трубы дымили
задорно
затуманивая светлое будущее
мы учились жить настоящим
и когда научились
зарифмовали трубы с трупами
я вчера понял
что очень хочется выпить с артистом юрием назаровым
и напиться
и позвонить дмитрию данилову и спросить
да что вы вообще понимаете про горизонтальное
положение
я мог бы спросить его раньше
в интервью которое два часа брал
на автобусной остановке
на краю земли
летом 2020-го
но тогда я обсердечивал другую мысль
о том какие все-таки маленькие
остановки москва планета
а фильм маленькая вера
становится лучше с годами
не то что некоторые
блин хотел же написать покороче
Сказочка на ночь
он для нее
источник радости
когда рядом
он для нее
причина страданий
когда уезжает
женщины – непостоянство
мужчины зато наблюдательны
у вас уже сколько – полночь
снов тебе и сновидений
скоро и нам на посадку
Детские ошибки
Два метра ровно – не прыжок в длину.
На лапу дашь – копнут еще немножко.
Открыть огонь – и проиграть войну.
Войти в стихи – и выйти из окошка.
Что рассказать сугробам про июль?
Не тратить сил. И чиркнуть зажигалкой.
И научить стакан шептать «буль-буль».
И дом купить за «Лесоперевалкой».
Начало ноября
Друг приехал, Леонид.
Помидоры режет. Крупно.
Дед за стенкою. Бубнит.
Видно, воспаленье бубна.
Небо снегом замело —
Ну, чем рады, тем богаты…
Запотевшее стекло
Не мешает жить закату.
Первые стихи Василия Сарафанова
Соленое по краю головы
размазать без платка не удается,
окажутся вдруг чем-то липовым
страданья, и придется удаляться
куда-то с гордо сгорбленной спиной,
за фонари, потухшею походкой,
успев прикрикнуть «не ходи за мной»,
успев услышать «топай, ипохондрик» —
и очутиться на краю бухла
и сломанной скамьи посередине,
и спеть, что ты всегда такой была,
а слез-то нет и не было в помине.
«Мир изменился. А что это, собственно, – мир?..»
Мир изменился. А что это, собственно, – мир?
Место, откуда людей выдувает ветрами?
Дети за партой рифмуют «мундир – командир».
Взрослые прозою брызжут на телеэкране.
Неоднозначная фраза «еще до войны»
режет не ухо, а сердце в беседах по скайпу.
В полночь приснились мне утроподобные сны.
Мужеподробности – все до одной – опускаю.
«В январском парке предрассветном…»
В январском парке предрассветном,
где не курить разрешено,
идешь и стряхиваешь скверну
и напеваешь заодно:
«Кавалергарда век – не доллар».
Не доллар, впрочем, все вокруг.
И раздражает южный говор
у веток, жаждущих на юг.
Опять неровно месяц выгнут!
Безруким труден каждый шаг:
снежинки зимопись постигнут,
но каллиграфию – никак…
Не жаль ни капельки, нисколько
лису с отломанным хвостом.
И карусель скрипит, как койка —
да не о том все, не о том.
День учителя
…А салют оплошал —
не помог протрезветь после пива.