- Ммм… Монтекки и Капулетти, значит. 
- Как-то так. 
- Где ее компьютер? 
- У нее ноутбук. Забрала с собой. 
- Телефон? 
- Отключен. 
- Кредитки? 
- Всё заблокировал. 
- Зря! Деньги у них всё равно есть, а так бы отследили район, где они тусуются. 
- Разблокировать? 
- Нет, поздно. Или думаете, они их каждый день проверять будут — разблокированы или нет? Мальчишку ищут? 
- Нет. Он записку оставил. Совершеннолетний. Менты отказались искать. Но родители ищут. 
- Я берусь! Двадцать тысяч и договор. Только одно уточнение. По какому поводу суд? 
- Это важно? 
- Кто знает! 
- У нас спорные три сотки земли между участками. 
- Ммм… А почему семь лет? 
- Земля в совместной собственности, не можем найти устраивающий всех вариант, чтобы поделить. 
- И как вы умудрились встрять в совместную собственность? 
- Мой отец и отец моего соседа были друзьями. Форма собственности перешла вместе с наследованием. 
- Да. Шекспир отдыхает!

***
Обычная больница, обычная палата на четырех человек. В палате только двое. У окна очень пожилой старик, судя по всему - без сознания. Григорий у самого выхода, неподвижный, глаза закрыты, в вене капельница. Трубка для отвода слюны, пикающий контроллер… 
Да уж, такого не пожелаешь и врагу. Практически сразу же следом за мной заходит Аарон Давидович, в распахнутом белом халате. Мы стоим над кушеткой, внимательно всматриваясь в пациента. 
- Незаконченное дело всегда портит репутацию, Захар. 
- Моё дело закончено, Аарон Давидович. Остальное — Ваше дело. 
- В рамках своего дела мне придется закончить историю с госпожой Сударевой. 
- Ну, зачем же так принципиально? Пациенту всё равно. 
- Это сегодня. А завтра он откроет глаза и рот. И его рот начнет говорить, что Аарон Давидович не исполняет своих обещаний. 
- Его рот не начнет говорить. 
- Ты отвечаешь, Волков? 
- Посудите сами, обширный повторный инсульт… Поражена треть мозга. 
- Врачи говорят, по статистике у него есть пять процентов на восстановление мозговой деятельности. Пять. Слишком много, чтобы я мог быть не принципиальным. 
Сударев медленно открывает глаза. 
- Вот, - кивает мне Аарон. - Видишь, глаза уже открыл. Следующим будет рот. Реши вопрос, Волков. Если развязка для тебя принципиальна. Или придется тебе отпустить ситуацию с госпожой Сударевой. 
- Я не могу. 
- Тогда решай вопрос. Иначе… Ты меня понял. 
Выходит. 
Смотрю в глаза Судареву. Он смотрит на меня. Взгляд осознанный. 
- Ты меня понимаешь? - медленно моргает положительно. - Ты понимаешь, о чем сейчас шла речь? 
Опять положительно моргает, испуганно тараща глаза. 
- И вот этим трабл-шутером ты как флагом махал мне? Его договорами? Всемогуществом?… У каждой монеты две стороны. А ведь мог просто дать Раисе минимальные отступные, которые бы тебе НИЧЕГО не стоили. И всё. Жадность… Жадность и садизм. 
Его веки медленно моргают. 
- И что мне с тобой делать?… - присаживаюсь рядом с ним на стул. - Видишь, как вышло, Григорий. Рая ведь любила тебя когда-то. Вы могли бы быть счастливы. Сейчас ты проходил бы курс реабилитации в лучших клиниках Европы. Она бы заботилась о тебе. Семья — это всё! Но ты не захотел так. Не захотел семьи. Начал ее ломать. Последнего близкого человека растоптал. Довел до крайних мер. А вот теперь ты овощ. Одинокий беззащитный овощ. Подвижность конечностей тебе уже не восстановить. Время потеряно. Речь — тоже вряд ли. Я могу тебе помочь… - снижаю голос, - уйти… Хочешь? 
Взгляд становится испуганным. Давление и пульс, судя по ускоряющемуся попискиванию приборов, начинают расти.