Пока она наносила тщательный макияж без макияжа, глядя на себя в зеркало, не могла не думать о погибшей журналистке. В её смерти не было ничего криминального, и вроде бы всё закономерно.

Но почему-то всё это казалось Кате таким несправедливым. Женщина отдала в лучшие годы известному изданию. Во многом оно стало таковым благодаря ей. Коллеги уже выкатили поминальную статью, посвящённую её трудолюбию, усердию, таланту… Все их воспоминания сводились к тому что она очень много работала.

Интересно, чего хотела она сама? Отпахать лет двадцать на организацию, отдавая ей своё здоровье, не имея возможности даже сходить к врачу и провериться?

После увольнения она съездила в отпуск в какую-то жаркую страну, провела там несколько недель. Видимо, пыталась надышаться перед…

Катя попыталась припомнить, когда она сама последний раз была в отпуске. А когда ездила в какие-то новые удивительные места? Другие страны? Да просто к морю потюленится на лежаке на пляже?

За последние года три она смогла вспомнить только… эти беззаботные дни на вилле у Вэлара.

– Я хочу отдать себя работе, свою драгоценную жизнь потратить на пахоту? Мне же уже за пределы области не выехать спокойно без согласования с начальством, – заговорила Катя со своим отражением в зеркале.

Отражение многозначительно молчало.

– Давайте еще по шотику! – завопила Лиля.

Музыку в баре сделали погромче, так как время перевалило за одиннадцать вечера. Надо же порадовать жителей близлежащих домов.

– С каких пор ты угораешь по шотам? – спросила Катя.

Лиля была старше лет на пять, у нее был сын почти подросток,рожденный не от героя ее романа.

Ребенок большую часть времени проводил у ее родителей. Но она была уверена, что стала бы великолепной мамой еще одному такому же ангелочку. Если бы нашла ему папу. Желательно – обеспеченного с хорошей генетикой. Обычно Лиля потягивала красное винишко из бокала, на крайний случай – шампанское.

– С тех самых пор, как участвовала в одном конкурсе на дискотеке в Турции. Там потрясный загорелый стриптизер зажимал стопки между ягодиц, и надо было выпить их без рук. Теперь у меня очень приятные ассоциации.

– С чем? С жопой? – не поняла Катя.

– Да пошла ты! Ничего не понимаешь в романтике.

– А. Ну извини, что я опошлила поэтический образ стриптизерской жопы с зажатой между булок стопкой.

Катя даже приложила руку к груди.

Инга, хрюкнув в бокал с каким-то разноцветным коктейлем, громко заржала. На них даже стали оборачиваться другие посетители.

– Не цепляй ее, у каждого свои эротические крючки, – примирительно улыбнулась она.

Инга с Катей были ровесницами и дружили со школы. Она чем-то напоминала сиамскую кошку, маленький носик, соответствующий разрез глаз, пухлые губы, которые в

последнее время стали подозрительно увеличиваться в размерах. У нее, несмотря на

идеальную соцсетевую внешность, личная жизнь не клеилась совсем. Последние серьезные отношения были лет эдак пять назад. И то, оглядываясь назад, можно было сказать, что и те серьезными вовсе не были. Сама Инга имела на этот счёт особое мнение, основное на смеси родовых программ, кармических воплощений и цитат из женских групп.

– Согласна! – Катя подняла руки вверх. – Я сегодня видела труп. Рассказать?

– Ой нет, нам этого добра хватает на бумаге, без просмотров, – Инга наморщила очаровательный носик. Они с Лилей работали в прокуратуре.

Катя не удержалась и рассказала им историю журналистки. Оказалось, девушки ее уже прочитали.

– А вы бы, если узнали, что жить осталось месяц, чем бы занялись?

– Уволились бы! – синхронно ответили девушки.