Большинство людей не знали о том, что я ещё являюсь боевым магом, считали, что умею только лечить. Конечно, другие солдаты знали, на что я способен, но они молчали, я их об этом попросил. На совещания больше не ходил, все планы узнавал от майора. К счастью, генерал не стал настаивать на том, чтобы мы пошли на прорыв, понимал, что добраться не получится. У нас нет техники, в воздухе хозяйничают немцы, поэтому отходить от леса было просто самоубийством.

Вообще расположились мы удачно, механизированные подразделения могли атаковать только с одной стороны, позади такой непроходимый лес, что даже мотоцикл не проедет. Конечно, оттуда нас тоже пытались прижать, но пока отбивались, в лесу у фашистов не было преимущества, чем мы и пользовались. В общем, бывшие пленники контролировали большую территорию и стали для врагов самой настоящей головной болью. К сожалению, так не могло продолжаться долго, боеприпасы рано или поздно закончатся, а это верная смерть. До такого командование доводить не собиралось, по крайней мере, так сказал майор.

Постепенно радость от обретения свободы у бойцов нашей армии ушла, а на её место пришло уныние. Если сначала люди надеялись, что скоро придёт наша армия, то теперь стало понятно, что мы тут одни. Среди бойцов начали ходить неприятные разговоры о том, что Москва уже взята, зря мы тут воюем и прочее. Конечно, командиры такие речи пресекали, но всем рты не заткнёшь. Не знаю, чем бы закончились такие беседы, если бы к нам не вышли наши разведчики. Эта новость, как и то, что о нас не забыли, быстро облетела весь лагерь, а ещё она дала надежду нашим раненым.

Началась суета, в лесу нашли большую поляну, выровняли её и сложили костры, а уже на следующую ночь к нам прилетело три больших самолёта, привезли боеприпасы и забрали часть раненых. К сожалению, прилететь они могли все один раз за ночь, но всё равно хоть какая-то связь с внешним миром. Как выяснилось позже, из-за нашей деятельности немцы были вынуждены приостановить наступление, и это радовало. Потому нам и хотели помочь, чтобы мы продержались как можно дольше. Наскоро сделанный аэродром пытались обстреливать из пушек, немцы не глухие, прекрасно слышали, когда прилетали самолёты, но пока везло.

Как нам удалось узнать, фронт уже откатился очень далеко, больше чем на три сотни километров и сейчас идёт битва за Смоленск. Само собой, бойцам сказали о том, что до столицы фашистам ещё далеко, Советский Союз не собирается сдаваться и обязательно выиграет войну, просто нужно сражаться, помощь скоро придёт. Немцев собирались измотать в оборонительных сражениях, после чего вышвырнуть со своей территории.

Сначала меня не тревожили, а потом на самолёте по мою душу прилетела целая группа. Само собой, врачи не могли не заметить тот факт, что раны у некоторых пациентов заживают слишком быстро, а расспросив их, узнали о непонятном колдуне в рядах бывших пленных. Сначала расспрашивали моё окружение, тех людей, которые были с нами почти с самого начала. Похоже, кто-то всё же проболтался, а самое неприятное, что мной заинтересовались не простые смертные. Я как всегда находился рядом с ранеными, как один из прибывших подошёл ко мне и протянул руку.

– Здравствуйте, – поприветствовал он меня и протянул руку. – Сергей Михайлович.

– Константин Сергеевич, – представился я, – очень рад знакомству. Можете просто звать меня по имени, я не гордый.

– Хорошо, что не гордый, – улыбнулся мужчина.

– Прошу прощения, а что это у Вас за звание такое? – Спросил я, рассматривая два прямоугольника. – Старший лейтенант?