Если оперируют меня, значит, что-то случилось. Со мной случилось. Что-то плохое.

Немного дергает руку, ага, я чувствую, как ее шьют. Вкол-выкол, вкол-выкол, протянули ниточку, узелок… И снова вкол-выкол, вкол-выкол, узелок. Кто-то грамотный и неторопливый кожу шьет, я даже с закрытыми глазами могу это оценить. Ножницы характерно чирикнули, значит, обрезали хвостики. Теперь помазали чем-то. Щекотно и приятно. Наверняка йодом. Точно, потому как запах ни с чем не спутаешь, и почти сразу защипало. Защипало, а подуть никто не догадывается. От такой мысли мне почему-то стало необычайно весело. Ну а что же все-таки со мной произошло? Нужно напрячься, подумать, хотя именно это как раз крайне трудно сделать.

И тут я различил какой-то посторонний звук, причем загадочным образом понял, что его источник находится очень далеко. Это открылись двери пассажирского лифта, и почти сразу стали различимы шаги. Кто-то невидимый шел по коридору. Шел долго, но, сам не знаю почему, я понял, что целью невидимки была именно эта операционная. Интересно, как я могу его шаги слышать, это же невозможно. Вот бы узнать, какой мне наркоз проводили, если так слух обострился? С подобным чутьем я смогу на границе сторожевым псом служить вместо легендарного Джульбарса. Буду работать в паре со знаменитым пограничником Карацупой и шпионов с ним ловить! Хотя нет, у пограничника Карацупы овчарку звали Индус. А тогда Джульбарс, он у кого был? Впрочем, это не так важно.

Я много раз читал, что опиаты обостряют чувства. Зрение, слух, обоняние. Слух и обоняние и правда обострились до предела, а вот глаза разлепить сил не хватает.

А шаги все ближе и ближе, вот открылась дверь в предбанник, там, где к стене привинчены рукомойники. И почти сразу раздался голос невидимки, оказавшийся голосом заведующего анестезиологией:

– Ну что тут у вас?

Владимир Сергеевич Милушкин. Когда-то он работал в реанимации. Из всех наших врачей он больше всех проводил времени в блоке. Не ржал в ординаторской, не гонял чаи, а всегда крутил-вертел больных. Сам работал и от других требовал того же.

– Да вот уже заканчиваем! – произнес еще один знакомый голос. Ну конечно, это Василий Андреевич Дозоров, нейрохирург. – Сделал все по максимуму, травма паршивая, место топографически уж больно сложное!