– Спасибо, что пришёл, – прерываю его монолог, потому что не хочу откровенничать. Мы не друзья. Мы не обмениваемся боевыми историями, не показываем друг другу старые шрамы. Мне не нравится напряжение между нами.

Резник уходит, а я достаю «Секрет». Всего на минутку, а потом убираю обратно и накидываю покрытие.

Других планов на вечер нет. Горевать не хочется, думать о Резнике слишком опасно, поэтому я прихватываю остатки вина и погружаюсь в душистую ванну. Придёт время, и я позвоню друзьям, пожалуюсь, а пока ни с кем не хочется делиться новостью, что я не прошла в финал.

Вино заканчивается на удивление быстро, и я даже умудряюсь задремать в ванне. Мне снится Данила Резник. Он вернулся, чтобы меня утешить, и у него это очень хорошо получилось. До дрожи в коленях хорошо.

Во мне говорит вино, и мне нравится этот внутренний голос.

На следующее утро приходит осознание: я проиграла. Не будет ни выставки, ни популярности, ни денег. Как же обидно быть неудачницей! В каждой картине моя душа, поэтому проигрыш ранит очень сильно. Получается, что моя душа недостаточно хороша, никому не нужна, невостребованная.

Пообещав себе вечер в обнимку с розовым вином, отправляюсь к клиентам.

После обеда звонит Арк Молой и приглашает участвовать в выставке. Хоть что-то полезное вышло из пресловутого конкурса, и на том спасибо. Пусть я «отказная», но попала в заветную десятку полуфиналистов, а это открывает важные двери.

Арк притворяется, что не знает результатов конкурса, а я не обличаю его во лжи. Я не Резник, который не приемлет неискренности.

– Выставка продлится две недели. Выбери три работы, посмотрим, обсудим. Если хочешь, можешь забрать их в конце выставки. Если не жалко пожертвовать на благотворительность, тогда выставим на аукцион.

– Я согласна.

Дело не только в благотворительности, а в том, что мою работу купят и заберут домой. Повесят на стену и будут разглядывать, обсуждать, она станет частью не просто интерьера, а чужой жизни.

Или запихнут в кладовку, а потом, спустя время, не смогут вспомнить, зачем позарились на такую странность.

Или вообще не купят.

– Зайди ко мне в мастерскую, обсудим детали и подпишем контракт, – просит Арк.

Я бегу домой выбирать работы. Уж лучше заняться делом, чем обниматься с бутылкой розового вина.

По внешнему виду Арка вы бы никогда не догадались, что он художник. Скорее вышибала в клубе. Однако его работы настолько чувственны, что заставляют краснеть даже бывалых любителей эротического искусства. В отличие от меня, Арк может позволить себе настоящую мастерскую. Я была здесь и раньше, но в этот раз он смотрит на меня с острым любопытством. Прищурившись, листает снимки моих работ.

– Неплохой выбор. Насчёт первых двух не знаю, а вот эту точно купят. Абстрактное искусство в моде.

Арк поглаживает фотографию кончиком пальца, словно пытается ощутить рельефность работы. На ней объёмные формы разбросаны по холсту в эмоциональном беспорядке, но, если посмотреть издалека, всё вместе складывается в изображение раскидистого дерева. Работа так и называется «Взгляд издалека».

– Из чего это сделано?

– Пенопласт и дерево.

Арк берёт следующую фотографию.

– Тобой тут Данила Резник интересовался, – говорит, теребя в руках снимок настенной конструкции из лёгкого металла. – Говорит, вы бывшие одноклассники. А я у него гитары беру.

– Играешь?

– Нет. Работаю над новой темой – «Музыка тела».

Арк сдвигает занавесь и показывает на двухметровый холст – обнажённая женщина чувственно изгибается на ковре, прижимая к себе гитару. Провода змеятся по ногам порочными намёками.