— Верочка, ничего страшного, детка, — перебивает она, хочет спросить о самом главном, пока не забыла. — У тебя все хорошо?

— Да, — отвечаю ей, открывая дверь в ванную комнату.

Движением руки указываю Снежку, давая понять, чтобы он запрыгивал в саму ванну. Собака немного мнется, поскуливая. Поди, привык к условиям жизни своего хозяина или хозяйки. Чем больше я думаю о последнем, тем быстрее сокращается мое сердце.   

— Не бойся, мой хороший, — подгоняю его.

— Вера? — слышу мамин голос.

— Да, мам, я тут.

— Ты не одна?

— У меня гость, — говорю ей с улыбкой в голосе. — Особенный.

Снежок чувствует, что речь идёт о нем и тут же громко лает, становясь передними лапами на край ванны.

— Я надеюсь, он – мужчина?

— Можно и так сказать.

— Это же замечательно, дорогая! — радостно восклицает она. — Наконец-то, ты не одна, хотя бы сегодня.

— Мам, я включу громкую связь, погоди, — нажимаю на соответствующую кнопку и кладу телефон на поверхность стиральной машины. — Давай, Снежок, поднапрягись.

Кое-как помогаю ему поместиться в ванную, затем открываю напор тёплой воды, чтобы для начала намылить красавца.

— Вера, мне как-то неудобно. Ты не одна, и на громкой связи со мной. Я позвоню позже, когда...

— Всё нормально, я с собакой.

Снежок приветственно гавкает.

— С собакой? — судя по голосу мамы, она слишком удивлена.

— Да, — руками намыливаю собачью белую шёрстку, почесывая подушками пальцев. Он с удовольствием подставляет свою мордочку. — Пес прибился к нашему дому. Весь холодный, голодный... Стало жаль его.

— Вера, — мама вздыхает, но я как будто не слушаю её, продолжаю говорить.

— Он нуждался в помощи. Я взяла его, и теперь он живёт у меня, но это временно.

— Почему? — кажется, мама положительно воспринимает данную ситуацию.

— Это породистый пёс. Лабрадор. У него однозначно есть хозяин, такие собаки просто так не оказываются на улице.

— Потерялся?

— Скорее всего.

— А я уже понадеялась, что у тебя появился мужчина.

Слышно только, как шумно льется вода, пока мы со Снежком замолкаем, готовые слушать мамин диалог. Но, как ни странно, и мама молчит. Ждёт, наверное, что я отвечу. Все её разговоры по поводу меня и новых отношений, которых не жду, заканчивались моим: «ладно я перезвоню, сейчас занята». Знаю, что мама желает своей дочери счастья и только, но... Я не могу. Глеб продолжает прочно жить в моих воспоминаниях.

— Доченька, я переживаю за тебя, ты же знаешь.

— Знаю, — хрипло отвечаю ей, пока ее голос продолжает доносить из телефона, как каждую ночь и каждое утро она молится за меня. От всего сердца мама желает встречу с тем самым мужчиной, с которым я могла бы ощутить себя вновь счастливой.

— Глеба не вернуть. Мне очень жаль, девочка моя, но перестань себя хоронить вместе с ним. У тебя вся жизнь впереди и не какая-нибудь, а самая лучшая. Настрадалась вдоволь, теперь и счастью должна быть открыта дверь. Собака прибилась — примета хорошая. Значит, быть новому другу.

Продолжая молчаливо слушать ее слова, слезы напрашиваются без приглашения. Руками механично глажу собаку, которая тихонько поскуливает, глядя на меня. Мама первая завершает вызов и желает мне спокойной ночи. Я отвечаю ей тем же, но она уже не слышит. Отключилась. Я тоже: смотрю в одну точку, и слезы текут по щекам, тихонько друг за другом, с лица в ванную, наполненной водой, где крутится и виляет хвостом белый пес. Он не дает надолго погрузиться в молчаливую печаль.

— Снежок! — восклицаю от неожиданности и тут же смеюсь, когда мыльные брызги ударяют мне в лицо. Мокрый пес знатно стряхивает с себя лишнюю пену, распространяя капли воды по всему кафелю. Видимо, спать я лягу не раньше, чем часа через два. Придётся за ним убирать.