Конечно, звучит не очень надежно, да и доверять Ксанте – последнее дело. Она мне не друг. Ее чрезмерная общительность и склонность к великодушным откровениям точно не по доброте душевной. Но какой у меня выбор? Других идей пока нет.

Делая вид, что дышу свежим воздухом на скамейке, я следила за тем, как и зачем открываются ворота, а ходя по двору и любуясь рыбками в фонтане, тайком изучала забор. Глухой и высокий, зараза… Хорошо, что у садовника есть замечательная лесенка, брошенная у пристройки.

В саду я «гуляла» до вечера. В сумерках ко мне подошла служанка и сообщила: надобно отужинать и через час быть готовой выезжать с господином. Вещи собирать не велели, и это утвердило в мысли: на ночь мы вернемся. Можно считать, что все идет по плану…

В комнате на кровати меня ждал поднос с едой, бодрящим чаем и подшитое платье. Специй сыпанули от души – кажется, в тарелках их было больше, чем самой еды. На юге тоже любили добавить приправ, но не до такой степени. И это еще служанка сказала, что мне, гостье из других краев, приготовили не очень острое! Страшно представить, какое тут острое… Когда я спросила, можно ли обойтись вообще без специй, она посмотрела на меня снисходительно и теперь принесла лапшу с огненной курицей. Очевидно, решила, что глупая чужачка не понимает, что говорит, и портить блюдо никак нельзя. Зато было весьма согревающе изнутри, да и неуместно придираться к чужому повару, особенно в моем положении. Кормят, и ладно. Как любил повторять привередливым ученицам Орлин: не нравится – не ешь. А если уж ешь, то молча.

Отужинав, я облачилась в платье Ксанты, убедившись, что подол перестал волочиться по полу. Обула свои сапоги – удобные и подходящие к одеянию, не забыла и про выданные цацки. Отражение в зеркале было уже посвежее, но косметику на лице я подправила. Куда бы мы ни ехали, вырядили меня непроста. Интригует!

Через положенный час служанка позвала меня спускаться на крыльцо, что я и сделала, после недолгих колебаний прихватив булавку. Ценное следует носить с собой, и вдруг возможность удрать представится прямо там…

Объятый ранней вечерней темнотой двор подсвечивали огни масляных фонарей, расточительно выставленных в немыслимом количестве. У крыльца стоял запряженный парой крепких лошадей закрытый экипаж под управлением одного из слуг. Он же подсуетился и галантно распахнул передо мной дверцу, я нырнула в полумрак кабины. Не пустой. Колени предательски подогнулись, я опустилась на противоположную от Велизара скамью, впав в оцепенение. Тут не поймешь, как лучше – рядом или напротив, все равно одинаково близко…

Одет он был в меру торжественно, но строго, без восточной вычурности. В мою сторону и не взглянул. Сад в окне интересовал его гораздо больше. Впрочем, сомневаюсь – скорее всего, это чтобы не видеть меня. То ли демонстративно игнорировал, то ли моя вынужденная компания ему, мягко говоря, опостылела. Доигрался в поединки! Юстин, который был за то, чтобы избавляться от переходящих сразу, наверняка ухохатывался, помогая ему покинуть дворец вместе со мной в придачу. Неплохо бы взглянуть на доску с новостями – вдруг там вывешено, что наследник Империи скончался от злорадного смеха.

Я сдвинула занавеску с окна на дверце и уставилась на крыльцо, стараясь унять нарастающую тревогу. Донесся скрип открываемых ворот, экипаж тронулся. Двор, кажущиеся бесконечными заборы – один, второй, третий – и наконец-то просматриваемая улица. Вереница домов, люди и повозки, расставленные на мостовых факелы… И обоюдное молчание, от которого с каждой минутой становилось все более нервно. Слышать ничего и не хотелось, но напрягало. Указаний на вечер не будет? Наверное, они остались прежними! И раз Велизара не волнует, каким именем я представлюсь, то помощи там потенциально искать не от кого.