Маша собиралась игнорировать этого пройдоху, но вопрос ее озадачил.

– Что вы имеете в виду?

– Знаете что-нибудь про купца Дубягина? Читали? Слышали?

Он так и впился глазами в нее, весь подобравшись, словно изготовившись к прыжку. Бороденка его встопорщилась, как у козла, но впервые Маше показалось, что Аметистов не смешон, а опасен.

– Вы постоянно забываете, что я здесь в гостях. Я почти ни о ком ничего не знаю. Чем он вас заинтересовал? – не удержалась она от встречного вопроса.

Аметистов коротко мотнул головой.

– Не он. Дети его. Двое сыновей и дочь. Незадолго до революции похоронили папаню, а буквально через пару месяцев началось… Ну, вы знаете. – Он говорил со странной сосредоточенностью, как бы прислушиваясь одновременно к внутреннему голосу. – Их дом сожгли, они разбежались, больше сюда не вернулись. – Он неестественно хохотнул. – Я б на их месте тоже не вернулся!

– Довольно обычная история для тех лет.

– Обычная, да…

У Аметистова явно что-то еще было на уме. Маша ожидала, в какую сторону он вывернет, чтобы вновь свести все к теме восстановления церкви. Однако их прервали. К ним быстро приближался Альберт Бутков.

«О Господи!» – мысленно выдохнула Маша. Альберта она видела уже четырежды, и это было на четыре раза больше, чем ей бы хотелось.

Бутков был плотный, желтоватый, рыхлый и наводил на мысль о протухшем фаршированном кролике. Его мутные глаза, найдя, на чем остановиться, больше уже не двигались – как вставшие под водорослями рыбины, тупо укачиваемые течением.

В Таволге Альберт считался мастером на все руки. Он уже несколько раз заглядывал к Маше с вопросом: «Помочь не надо?» – и даже после ее вежливого «Спасибо, все в порядке» продолжал стоять в дверях, утягивая Машу за собой в глубину чрезвычайно неловкой паузы. Однажды они простояли так не меньше минуты – Альберт безмолвствовал, Маша смотрела на него, – пока она не оттолкнулась от дна, чтобы вынырнуть наружу, и не ухватилась за спасательный круг с надписью «простите-мне-нужно-работать».

– Чего тебе здесь?.. – кислым голосом осведомился Альберт у предпринимателя.

Маше вместо приветствия достался легкий кивок.

– А ты что, хозяин здесь? – окрысился Аметистов. – Не твое дело, чего я здесь.

– Давай, проваливай. Не приставай к девушке.

Маша озадаченно наблюдала, как Бутков начал теснить Аметистова к машине. Назревала драка. Как и все остальные жители, Альберт выступал против идеи Аметистова и при каждом удобном случае гнал его прочь. Физический и моральный перевес был на его стороне, однако у Аметистова в запасе был водитель – крупный грузный мужчина, отдувавшийся на сквозняке за приоткрытой дверью. Маша, правда, никогда не видела, чтобы он покидал водительское место, и не знала, заступится ли он за босса.

Но все рассосалось.

Аметистов, криво ухмыляясь, медленно обошел машину, притворяясь, будто не замечает следующего за ним по пятам Буткова, захлопнул дверь перед его носом и уехал.

Маша запоздало сообразила, что, пока Альберт занимался варягом, ей тоже следовало сбежать.

– Водички нальешь? – попросил Альберт. – Спасителю твоему…

И подмигнул.

Маша надеялась, что он останется снаружи. По неписаному деревенскому этикету входить без приглашения в дом не полагалось. Если ты просишь что-то у хозяина, жди, когда вынесут. Однако Альберт проследовал за ней.

Он обвел комнату рыбьими глазами, остановил взгляд на разбросанных по столу листах и с легким пренебрежением осведомился:

– Чем занимаешься-то?

Губы у него были бледные, едва намеченные расплывчатым контуром на мясистом лице.