Макар поразмыслил.

– Однако дочерью в основном занимается Юрий?

– Не в основном, а целиком и полностью! Впрочем, нет, виноват: еще Жанна прикладывает к этому руку. Я – ну, постольку-поскольку. Любить детей – тяжелый крест, а Леночка не то чтобы прекрасный, нет, совершенно обыкновенный ребенок, умненький, послушненький, но, как бы сказать, не часто одаряет перлами детской мудрости. Есть дети, умеющие смешить взрослых. Непроизвольно, разумеется! Я вот был таким ребенком, развитие с опережением, множество книг не по возрасту… В результате сыпал фразочками, вызывающими у окружающих гомерический хохот. Конечно, выглядел полным дурачком, – с добродушной улыбкой признал он. – Леночка этого лишена. И правильно. Нет ничего хуже, чем выступать обезьянкой перед взрослыми болванами, – с внезапной горечью закончил он.

– Ребенок – не такая уж маленькая нагрузка…

– Если только этот ребенок не проводит все дни в коммерческом детском саду! Целыми днями Юрик свободен. Он живет в свое удовольствие. По выставкам вот разъезжает…

– По каким выставкам? – поднял брови Макар. – Своим или чужим?

– Откуда возьмутся свои! – раздраженно воскликнул Медников. – Или вы не слышали, что я о нем рассказывал? Нет, Юрик не стал овладевать новыми умениями и не взялся за живопись, если вы это вообразили! В Вене открывали выставку Питера Брейгеля Старшего, и наш голубь вбил себе в голову, что непременно должен там быть. Прикоснуться к великому! Я, между прочим, полностью одобряю стремление прикоснуться. Однако Юрик не понимает, что в его случае он смешон с этой претензией: ах, Брейгель, ах, я должен это увидеть своими глазами! Оксана послала бы его, но Жанна, добрая душа, заступилась.

– Сестры не из-за этого поссорились?

– Поссорились – смелое слово! Оксана взбесилась, потому что Жанка осмелилась ей возражать. Она у нас танк, наша Оксанка! – Он одобрительно хохотнул. – Какие-то планы насчет салона у них не сошлись, не знаю подробностей, я не любитель наблюдать сестринские склоки. Хотя это могло бы быть занятно, если присмотреться! Две запорожские барышни делают бизнес в Москве! Занятно, занятно!

«А ты ведь, братец, неблагодарный сукин сын, – подумал Макар. – Раскинулся тут, как сытая кошка на шкурах, сидишь в чужом доме, ешь с чужих тарелок, и если спросить, каков твой вклад в общее хозяйство, то окажется, что никаков. Не считая, конечно, красоты и остроумия. За свою улетность ты денег не берешь».

– Вы поразительно беспечны для человека, у которого пропала близкая родственница, – заметил Илюшин.

Медников, надо отдать ему должное, перешел в боевой режим мгновенно.

– Хо-хо! А вы уже, юноша, решили атаковать, а? – Он подмигнул. – Дельно! Оксана не пропала, а предается наслаждениям в райском саду, можете мне поверить. Я ничего не знаю о том, что происходит, но мне известна ее натура. Она уехала с вещами! Сама! Так что же вам еще нужно? Нет, я понимаю, что вам нужно! Отработать гонорар. И это правильно, не подумайте, что я не одобряю! Вполне, вполне. Ваше рвение похвально, юноша. Но, умоляю, не заставляйте меня имитировать тревогу и вливаться во всеобщий психоз. Это пошлость.

– Может, вам и адрес сада известен? – спросил Илюшин, серьезно глядя на него.

– Откуда! Я не из тех, с кем Оксана пустилась бы откровенничать, и слава богу, скажу я вам, слава богу! Женской откровенности с меня хватит, предпочитаю аристократическую сдержанность и высоко ценю умение соблюдать дистанцию.

«Ему тридцать пять. Всего тридцать пять. Откуда эти выражения, эта поза, как у престарелого донжуана? Откуда театрализованная манера речи? Люди в тридцать пять слушают подкасты и на самокатах рассекают по набережным, а у меня тут какой-то бессмысленный и беспощадный косплей Ширвиндта».