Сергей взглянул на него пристальнее. А ведь парнишка, как и Илюшин, старше, чем кажется.

Веснушчатый нос – широкий, переломанный, и, как и у самого Бабкина, не единожды. Значит, в прошлом либо драки, либо бокс, либо и то, и другое. Телефон на столе – «Самсунг», простая рабочая модель. Тоже хорошо.

Он попросил кофе и поинтересовался, что успел сделать Татаров.

На многое Бабкин не рассчитывал. Поэтому первые же слова оперативника его поразили.

– Телефон Баренцевой нашли два часа назад, – сказал Татаров. – Очень ты вовремя проявился, Сергей.

– Как нашли? Когда ты успел?

– Заявление в воскресенье подали, сегодня вторник, – удивленно и несколько обиженно отозвался тот.

– А судебное разрешение?

– Будет, – с таким честным видом пообещал Татаров, что Бабкин рассмеялся. – Непременно будет! А пока я, знаешь, ножками взял и доехал до телефонной компании. У меня там корешок один трудится. Толковый парняга!

«Толковый парняга – это у нас ты, – мысленно поправил Бабкин. – Ты ведь не знал, что появлюсь я, что у меня в кармане лежит конверт, чтобы, как выражаются в определенных кругах, тебя простимулировать. Ты просто работал. Оторвал задницу от стула, приехал сам в телефонную компанию. В службах безопасности всех этих гигантских корпораций работают все те же бывшие опера. Ты попросил своего «корешка» пробить для тебя телефон раньше, чем придет разрешение от судьи».

– Нашли только телефон?

– Ага.

– Где? – Бабкин подался к нему.

– Под Долгопрудным есть заброшенная промзона. Еще год назад я туда ездил на шиномонтаж, но потом и эти ребята оттуда сбежали. Телефон валялся в яме во дворе промзоны, сверху был присыпан землей и галькой. Но непонятно, специально присыпали или просто земля осела. Дождливо же было в субботу. Ну, ты помнишь! Разряжен был в ноль, ребята его подзарядили и включили – работает! Позвонили: номер точно Баренцевой, но на экране стоит пароль, так что отдали экспертам.

– Что по камерам? – быстро спросил Сергей.

– Я пока запрос послал, планировал как раз после обеда поехать, лично поговорить с ребятами. Но вокруг промзоны нет ни одной, это точно. Я там покрутился вокруг, присматривался к многоэтажкам. Надеялся, что двор из какого-нибудь окна на девятом этаже виден – ну, знаешь, чем черт не шутит.

– Без толку?

– Дохлый номер! Ближайшее здание в трехстах метрах. Офисная стекляшка. В принципе, не так далеко, но к промзоне стоит слепым торцом, окна выходят на дорогу. Отпечатков покрышек нет, там песок вперемешку с галькой.

– Телефон был на этой промзоне с субботы?

– Точно. Вот, подожди, у меня все распечатано… – Татаров вытащил измятый лист бумаги и разгладил ладонью на столе. – Значит, смотри: Баренцева выезжает из «Серебряных родников» семнадцатого, в десять тридцать три. Ну, телефон ее выезжает. Давай пока для простоты считать, что она сама. По камерам увидим, на этом маршруте их полно. Она чешет прямиком на промзону.

– Никуда не заезжает и нигде не останавливается?

– Нет.

– Кой черт понес ее на эту галеру? – озадаченно спросил Бабкин. – Что ей понадобилось на пустыре?

– Да я уж всю голову сломал, – поморщился Татаров. – Ума не приложу. Но давай сперва по фактам. В одиннадцать сорок она там. И все, больше телефон не покидал этой точки. Походу, Баренцева его там просто выронила.

Бабкин кивнул:

– Логично. Тогда сходится: выронила, вернулась домой – ее видел двоюродный брат, – спохватилась, что телефона нет, и вернулась за ним. Найти не смогла… А дальше что-то произошло.

– Ага. Заброшенная промзона плюс небедная тетка на «кушке» минус навыки самозащиты – равно преступление насильственного характера. – Татаров огорченно щелкнул языком. – Придется снова трясти местных синяков. Я пробежался в понедельник наскоро по району, но тогда у меня еще распечатки не было. В этом дворе мог ошиваться кто угодно. Подростки, нарики, гастарбайтеры… И саму зону надо будет еще раз обследовать хорошенько сверху донизу. По периметру кто-то сто лет назад гаражей-ракушек понатыкал, но их немного, штук десять… И все разбитые, с выдранными воротами… Я бегом пробежался, не фиксировался. Машины там никто не ставит, дураков нет.