Вернулся домой и вот стоит под душем, уставший, голодный, разбитый.

Что делать дальше? Позвонить Мирославе? Что она делала весь этот месяц?

Но Мирослава со своим Марьяном. Как только Матвей подумал об этом, сердце кольнула привычная боль. Словно острый кинжал пронзил кожу, разорвал мышцы и добрался до сплетения нервов.

Только сейчас Матвей понял, как ему не хватало этой девчонки с карими, слегка раскосыми глазами. Не хватало ее улыбки и крошечной ямочки на щеке – эта ямочка появлялась, только когда Мирослава улыбалась слегка, лишь самую малость. Слабая улыбка, маленькая ямочка, белые зубы.

Не хватало ее колких слов, заразительного смеха, храброй уверенности в собственных силах.

Что бы сказала ему девчонка?

– Если ты был в лесу, значит, мавка Руська в курсе, ее и надо спросить, – услышал он словно наяву насмешливый голос Мирославы.

Матвей вздохнул, очередной раз подставляя голову под бешеные струи горячей воды. Это была дельная мысль, так и следовало поступить: снова отправиться в лес и поинтересоваться у Руськи, что с ним произошло. Но не прямо сейчас, потому что сейчас Матвей ощущал чудовищную усталость и пустоту. Словно его родной дом стал невероятно огромным и холодным, и никакая горячая вода не могла прогнать этот холод и неприкаянность.

В приоткрытую дверь ванной прокрался Скарбник. Котяра, кажется, стал еще больше и жирнее. Соседи небось, глядя на него, думают, что это какая-то помесь пантеры с рысью. Желтые наглые глаза горят, точно фонари, черный хвост тянется вверх, лапы ступают мягко, неслышно.

А когда Скарбник заговорил, Матвей вообще чуть не упал от неожиданности – вовремя схватился за стену, чтобы удержать равновесие, – настолько он отвык за последний месяц от говорящих котов.

– К тебе пришла девочка, Ведьмак, – бархатным голосом сообщил Скарбник. – С длинной косой и большими глазами. Красивая девочка, гораздо красивее твоей Новицкой.

– Кто пришел? – переспросил Матвей, выключая воду.

– Сестра твоей Мирославы явилась на ночь глядя. Она ошивалась около дома почти каждый день и, если бы я не стерег ворота, пробралась бы сюда и что-нибудь стянула.

Снежана? Он же отвез ее домой. Что опять случилось?

Наскоро натянув шорты и футболку на еще влажное тело, – так приятно было чувствовать себя чистым и в одежде! – Матвей вышел во двор. Он сразу увидел невысокую фигурку Снежаны. Девчонка стояла у ворот, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

– Ты чего? – грубовато проговорил Матвей, едва подавляя вздох.

– Я… не могу… просто, понимаешь… – еле слышно забормотала Снежана и перебросила за спину длинную косу.

– Ладно, заходи.

Не разбираться же со всем этим на улице в ночной темени.

И Снежанка зашла к нему в дом.

У Снежаны действительно были большие и печальные глаза. Такие нежные, чайного цвета, обрамленные длинными ресницами. Но девчонка постоянно прятала их, опуская долу, словно плиточный пол кухни был разрисован каким-то необыкновенно интересным узором и она его старалась рассмотреть.

– Ты боишься темноты? – Ему наконец удалось разобрать невнятное бормотание Снежаны.

– После… После ангара этого и Луши… Я не могу…

– Тогда оставайся у меня, ты же все-таки сестра Мирославы. На втором этаже справа есть маленькая комнатка, Мирослава спала в ней, когда ночевала у меня. Можешь устроиться там. Я тоже пойду спать, устал.

Говорить больше ни о чем не хотелось. Матвей проводил взглядом невысокую фигурку Снежаны и удалился в гостиную. Глянул на старую фотографию прадеда и его братьев – фотка все так же стояла на маленьком круглом столике – и растянулся на диване.