Сделав шаг назад, она наступила на какой-то холмик и чуть не упала. Порывисто развернувшись, Ксюша уставилась на свежезасыпанную могилу. Это же то место, куда они привезли Марата в ту страшную ночь! Только почему она здесь?! Одна?! Где Влад?! Как он мог бросить ее?!

– Влад! – позвала она сначала тихо, борясь с подступающими слезами, потом громче и громче, пока не сорвалась на визг: – Влад!!! Влад!!!

– Тише, тише, – произнес над ухом незнакомый женский голос, и Ксения попыталась вырваться из кошмара, открыть глаза, но они снова слипались. Она вновь была в лесу.

Поотдаль она заметила еще один холмик, так подозрительно похожий на могилу, рядом с ним – маленькую ямку. Тоже могила? Для кого? И где ее малыш?

Ксения заплакала.

У нее был ребенок. В животе. А сейчас вместо живота – тупая, ноющая боль. Где ее малыш?!

Вокруг ни души. Лишь завывает ветер в кронах деревьев, да с противным звуком секут капли дождя по лицу. И холодно. У нее замерзли ноги. Она босиком, в одной тоненькой ночнушке бродит по темному, жуткому лесу.

– Мама, мамочка, – заплакала Ксения, понимая, что самой ей из этого лабиринта не выбраться. И совсем уже по-детски, непонятно к кому обращаясь: – Я к маме хочу!

– Ну-у, – ласково засмеялась рядом какая-то женщина, – уже сама мамой стала, а к маме хочешь.

Сама мамой стала?!

Ксения с усилием разомкнула веки. Она вновь вернулась в укрытый снегом лес? Почему так ярко вокруг? Больно смотреть!

Над ней появилась какая-то тень, и все тот же голос спросил уже ближе:

– Ксюш, сыночка как назовешь?

– Сыночка? – губы с трудом двигались, горло обдирала боль.

– Ну да, сыночка, – засмеялась медсестра.

Теперь Ксения вспомнила. Она была в операционной, а эта женщина рядом – медсестра Татьяна, она помогала ей укладываться на операционный стол, вводила больнючий катетер.

– Где он? С ним все хорошо? – спросила, почему-то боясь услышать ответ.

– Все прекрасно. Горластый мальчишка. Богатырь, – гордо ответила Татьяна, что-то делая с телом Ксении ниже пояса. – Как назовешь сына?

Все так же не открывая глаз, новоиспеченная мамочка задумалась. Как-то она хотела сына назвать. Такое красивое имя. Короткое и емкое. Мужественное.

– Денис, – наконец определилась.

– Хорошее имя, – похвалила медсестра. – Ты поспи, Ксюш, поспи, – сказала ласково, укрывая ее одеялом. – Наркоз еще не отошел. Поспишь, а потом и сыночка увидишь.

Ксения кивнула и с удовольствием провалилась в сон.

Кажется, проспала совсем недолго. Только-только уснула, но услышав неподалеку осторожные шаги, проснулась. Рядом была все та же Татьяна, крутила колесико «системы», сбегающей к руке Ксении.

– Проснулась уже? – приветливо улыбнулась она юной пациентке. – Как самочувствие?

Та прислушалась к себе. Ныл низ живота. Не так чтобы сильно, но ощутимо.

– Живот болит, – немного поморщилась Ксения.

– Живот и будет болеть. После кесарева-то. Сейчас обезболю, – медсестра расправила одеяло, подойдя к прикроватной тумбочке, выложила из кармана небольшой целлофановый пакетик. – Твои вещи, Ксюш.

Аккуратно подтянувшись на руках, девушка приподнялась чуть повыше. Взяла в руки мешочек, высыпала содержимое на ладонь. Наручные часики, серьги и цепочка – все то, что нужно было снять с себя перед операцией. Часики простенькие, недорогие, под серебро, она покупала их себе сама, а вот цепочка и серьги – подарок на день рождения от Вороновых и Влада. Очень дорогой подарок.

Как объяснила ей Юля, инициатором идеи подарить Ксюше золотые серьги с настоящими бриллиантами выступил Влад, а уж Вороновы потом от себя решили добавить и цепочку с кулоном, чтобы получился полноценный комплект. Несмотря на то что Влад был далеко от нее, он не упускал возможности напомнить о себе, и Ксения не знала, как к этому относиться. Ведь они, вроде как, уже сами по себе. Разве нет? И без таких знаков внимания ей было бы намного проще.