Сложно все это. Когда-то она не знала, как привлечь к себе его мужское внимание, грезила мечтами о том, чтобы жить с ним под одной крышей, даже в качестве «сестры», а сейчас, когда ее желание исполнилось, и она почти член его семьи, как он сказал однажды, ее это не радует. Как все поменялось в мгновение ока, за один день, за одну ночь, за один час, минуту, секунду. Прервалась чья-то жизнь, непоправимо испорчена другая. И сегодня все могло бы закончиться иначе, но, слава богу, все обошлось.

Мысли обрывались, стоило ей представить, а если бы не помогли? Если бы выкидыш? Что было бы потом? Пустота. Чернота. Тупик. И представлять этого не хотелось – сразу мурашки бежали по коже, становилось дурно. Спасибо Саше…

Наверное, не бывает в жизни все просто. Вот Саша. Тот Саша, которого она знала до «всего», был добрый, внимательный, чуткий. А другой Саша пугал ее своей жестокостью, руками, запачканными кровью. Как и Влад. Поначалу грубый и жесткий, он помнился еще и нежными объятиями, в которых хотелось спрятаться ото всех бед. А еще навсегда в памяти останутся мгновения, которые хотелось бы забыть. Почему люди такие разные? И хорошие, и плохие одновременно?

– Ксения, – негромкий голос вернул ее из забытья. Оказывается, она задремала и продолжала думать о несовершенстве и сложности жизни. – Тебе брат зарядку передал. Он уехал. Сказал, завтра придет.

Ксюша кивнула, не в силах больше думать ни о чем. Боль ослабила свою хватку, отдавая ее во власть Морфея. В этот раз, без сновидений и тягостных мыслей.

***

Тихими шагами Саша вошел в спальню, боясь разбудить домашних. Увидев, что Юля не спит, натянуто и устало улыбнулся. Опустившись в кресло, растер ладонями лицо, широко зевнул, откинувшись на спинку, прикрыл ненадолго глаза.

– Что с ней? – Юля выбралась из постели, присела на подлокотник кресла. При виде залегших под глазами мужа теней, почувствовала укол жалости. – Поспи немного, – предложила ему, уже наперед зная, что он откажется – близилось начало рабочего дня.

Саша поднес запястье с часами к глазам, понял, что лучше не ложиться – только ляжешь, уже вставать.

– Не, – стянул с себя джемпер, футболку. – Пойду лучше в душ схожу, освежусь, – расстегнул ремень на джинсах. – Кофе мне сделай, – на вопрос о самочувствии Ксении так и не ответил. Раскрыв шкаф, вытащил оттуда полотенце, исчез в ванной комнате. Зашумела вода.

Когда Воронов появился на кухне с перекинутым через шею полотенцем, на столе уже был накрыт завтрак, исходила ароматным паром чашка кофе. Юля стояла, прислонившись спиной к подоконнику, задумчиво накручивая на палец прядь волос.

– Саш, почему тебя Ксюша боится? – дождавшись, пока муж позавтракает, спросила негромко.

Мужчина поднял на жену глаза. Внимательный, изучающий взгляд просканировал ее, словно пытаясь проникнуть в черепную коробку, узнать, чем вызван подобный вопрос.

– Это она тебе сказала? – спросил невозмутимо, стараясь не выдать голосом ужалившую сердце тревогу. Сделав последний глоток из чашки, отодвинул ее от себя, не переставая при этом сверлить взглядом жену. Черт его знает, какие разговоры могли вести девчонки в его отсутствие.

– Нет, но… – неуверенно протянула Юля.

– С чего ты тогда взяла весь этот бред?

Она нахмурилась. Надежда, что муж рассеет все ее сомнения и страхи, дрогнула. Зачем она вообще подняла эту тему? Холодность в голосе Саши, небрежная грубость в его словах сбивали с толку, настораживали еще больше. Не скажет он ей ничего, как никогда не делился проблемами на работе, строго разделяя «личное» и «профессиональное». Вокруг Ксении же, Юля чувствовала, смешалось и личное, и профессиональное, и то, что она почерпнула из скупых репортажей новостей, ей совсем-совсем не нравилось. Однако не хотелось чувствовать себя дурой, пребывающей в неведении.