- Разговор долгий, - резко бросила она, взмахнув тонкой рукой в сторону кресла. – Мона, - Лючия строго глянула на свою горничную. – Мне двойной эспрессо, а что ты пожелаешь, Томаззино?

- То же самое, Мона, - пробурчал я и испытующе уставился на крестную. – Вы же обещаете мне бессонную ночь, матушка.

Лючия поморщилась и, внимательно посмотрев на меня, что-то для себя решила.

- Позвони отцу и Вито, - велела она. – Все равно придется поделиться новостями с братом и с сыном, а я не желаю повторять дважды одно и то же.

Когда же все собрались и Мона, расставив кофе и фрукты, удалилась, отец раздраженно посмотрел на сестру и пробурчал недовольно:

- Говори, Лючия, что такого произошло у моего Гвидо?

- Почему ты решил, что дело в Лукарини? – едко фыркнула крестная.

- Я же знаю тебя, сестра, - скривился отец. – Ты небось прошлась по  пыльным закоулкам и перетрусила все грязное белье в прачечной.

- Я стараюсь для нашей семьи, - отрезала крестная. – Ты с первого класса дружишь не пойми с кем…

- Перестань, дорогая, - отмахнулся отец. – Я прекрасно знаю, что ты терпеть не можешь Гвидо. Но он уважаемый человек и владеет банком, где хранится большая часть нашего состояния. И ругаться с Лукарини я не желаю и тебе не советую.

- Вот именно! – негодующе прошипела крестная. – Основная часть наших денег находится в руках этого прохвоста. Да и дружба с ним тебя не красит, ваше преосвященство, - выдохнула она и продолжила с ехидной улыбочкой: – Ты можешь лишиться сана, если вся правда выплывет наружу.

- Говори, - ухмыльнулся отец и потянулся за апельсином. Потом принялся осторожно очищать спелый фрукт. Я завороженно наблюдал, как из-под серебряного ножа струится кожура оранжевой лентой.

- Ну, - нетерпеливо рыкнул отец. – Если ты вздумала изображать из себя Джулию Ламберт, то я пойду. Накопились дела в имении…

«"Театр" Моэма! - мысленно хмыкнул я, поняв, на кого намекает отец. – Тонко подмечено, папа!»

- Алессандро, - тетка посмотрела на отца с укором и, набрав полные легкие воздуха, выдала: -  Кьяра и Сержио – любовники! Это Гвидо притянул в свою спальню сына.

- Ну и что? – расхохотался отец. – Мне нет дела, с кем трахается Лукарини и под кого подкладывает жену.

- Девчонка молодая, - передернул плечами Вито. – А старик уже не справляется. Вот и попросил Сержио помочь. Что тут такого, мама? И какое отношение к тройничку Лукарини имеют  наши вклады?

- Ты что, не понимаешь? – накинулась на сына Лючия. – Если разразится скандал, плакали наши денежки…

- Если ты не станешь болтать, - процедил сквозь зубы отец, - то информация не выйдет дальше спальни Гвидо. А кстати, откуда такие новости? Не могу поверить, что кто-то из прислуги проболтался…

- Наша Каролина служит горничной у Кьяры. Я с ней поговорила немного.

- Пусть держит рот на замке, - рявкнул отец и, повернувшись ко мне, попросил: – Мне нужно завтра слетать во Флоренцию, сынок. Постарайся выспаться, малыш. Вылетаем ровно в шесть.

- Конечно, папа, - кивнул я, мысленно благодаря родителя, избавившего меня от лишних слов. Я точно знал, что не усну этой ночью. Меня душила ярость, а в душе закипал гнев.

«Кьяра, моя маленькая хрупкая девочка, оказалась в руках стервятников, мучающих ее белое тело и принуждающих ее к соитию».

Как не двинуться умом, зная, что понравившаяся мне женщина – всего лишь сексуальная рабыня у хитрого и похотливого козла!

Кьяра

Гибель Эстреллы разделила нашу жизнь на до и после. Но в тот момент мы даже не осознали этого. Нас больше заботила внешняя сторона дела. Как по команде, мы быстро оделись в те же самые тряпки, снятые двумя часами ранее и разбросанные по спальне.