– Нет… не знаю… Я боюсь: вдруг что-то случится…

– Ничего не случится! – Вашек постарался придать словам бетонную ("элизобетонную"!) твердость.

…Но плохое случилось. Только узнали это вечером, когда пришел отец.

Отец был высокий (длинный даже), худой, с жесткими светлыми усами, с отросшими небрежными волосами – он всегда забывал вовремя постричься. Руки его с тяжелыми кистями и крепкими пальцами далеко торчали из обшлагов. Мама говорила: «Руки не хирурга, а кузнеца». А еще она говорила, что папа похож на молодого Горького и порой добавляла: «Впрочем, уже не очень молодого…» Папа спрашивал, где она видела молодого (и не очень) Горького, чтобы так сравнивать. Мама отвечала, что на снимках, портретах и в старых фильмах. Папа говорил, что в фильмах Алексея Максимыча играют артисты, а они сами его никогда в натуре не видели. «Есть документальные фильмы», – возражала мама. «А там он уже старый и съеженный, довели мужика…»

Приходил он домой усталый, но без уныния, с искорками в глазах. Вставал на пороге, подпирая головой косяк, говорил Вашеку и Сёге: "Ну что, мужики, жизнь продолжается?" Они повисали на нем справа и слева. Сёга сперва стеснялся делать это, а потом привык. "Висят груши – немытые уши", – сипловато сообщал папа и нес мальчишек в комнату, стряхивал на диван. Мама только головой качала: три сорванца…

Правда, так бывало не всегда. После неудачных операций отец возвращался сумрачный и ложился на диван сам. Лицом к стене. Уже потом, осторожно, мама выспрашивала: что там произошло? Но такие возвращения случались не часто.

А вот сегодня Евгений Евгеньевич Горватов пришел домой – туча тучей. Сразу стало ясно: прыгать на отца не следует. Все трое – мама, Вашек и Сёга – смотрели на него тревожно и вопросительно.

Оказалось, что дело не в хирургических неудачах. И папа не стал отмалчиваться. Наоборот, он грохнул кулаком по косяку и сразу объяснил:

– Эта сс… скотина Рытвин… Ведь уже обзавелся несчитано виллами и мерседесами, по заграницам мотается как только хочет, денег невпроворот, с золотых унитазов не слазит, а все ему мало!

Оказалось, что больницу скорой помощи, где отец был ведущим хирургом, собираются закрыть. Будто бы на ремонт. И ремонт этот подрядился делать всем известный "олигарх губернского масштаба" Андрей Андреевич Рытвин. Не сам, конечно, а его всякие фирмы. Ну и ладно, делал бы, ведь больница в самом деле обветшала. Но тут же стало известно, что после ремонта медики в это известное всему городу здание не вернутся, там будет устроен роскошный отель…

– "Международного класса"! – Отец опять стукнул по косяку. – Андрей Андреич будет качать с него прибыли, кое-что перепадет областным властям, поэтому они двумя руками ухватились за проект… А куда денут сложившийся за десятки лет коллектив? Оборудование? Лучший в области ожоговый центр? Операционную? Рассуют по районным клиникам!.. А куда станут привозить пострадавших во всяких взрывах и ДТП? В эти самые клиники, где все коридоры и кладовки забиты больными?..

– Женя, да успокойся ты… – попросила мама.

– Я совершенно спокоен, – заверил отец и хотел третий раз врезать по косяку. Посмотрел на кулак, посжимал, поразжимал пальцы, вздохнул. Пригладил волосы.

– Вот такая жизнь, мужики… Сплошное светлое будущее…

– Но есть же областное правительство, – неуверенно сказала мама.

– Конечно, есть! И там заявили, что "у слухов нет оснований". Мол, после ремонта больница въедет туда снова. А губернатор сообщил журналистам, что "все это – нагнетание обстановки и предвыборная политическая провокация". Только все уже, даже глухая санитарка тетя Глаша, знают, что будет отель. И название известно. "Жемчужный парус". Каково, а?