Мы завтракаем на кухне. Летом такую традицию выдумали, сразу после рождения Виты. Каждую субботу в шесть утра Папуша как штык появлялась на пороге нашего дома и брала дочку, Максим уезжал в спортзал, и я спала часов до девяти. Это были блаженные три часа, самые долгожданные!

Папуша всегда привозила какую-нибудь запеканку или другую вкусную еду, и после моего пробуждения мы завтракали на террасе, любовались цветами в саду, обсуждали планы. Зачастую к завтраку приезжали свекры, Ба-Ружа и даже Эля.

Сейчас сидеть на террасе слишком холодно, да и с Витой стало попроще, но мой законный отсыпон по субботам сохранился. К тому же Папуша просто обожает племянницу! К сожалению, бог не дал ей детей, после десяти лет бесплодия они с мужем развелись. Как-то раз, выпив вина, Папуша сказала, что ее прокляла семья за побег из табора. Прокляла пятилетнюю девочку без шанса на прощение. Бездетная она теперь на веки вечные. Муж ее давно женился на другой, у него трое, а она одна осталась. Но это ничего, ей нравится быть просто тетушкой Виты. А может, мы подарим ей еще племянницу или племянника?

Я тогда еще беременной ходила, и долго уснуть не могла после откровенного разговора. Плакала от несправедливости. В проклятия не верю, да и Папуша, хоть и болтает о колдовстве как о чем-то естественном, далеко не дура — она и лечилась, и ЭКО делала. Не сложилось. Вот как в жизни бывает, я мечтала о карьере — и мамой стала. А Папуша всю жизнь стремилась к большой семье — и ждет субботы, чтобы понянчиться.

— Нравится браслетик, шей? Подрастешь, научу плести такие и еще лучше, — воркует Папуша с Витой, та слюнявит подарок ручной работы. — Это браслет на удачу и крепкое здоровье.

— Еще и красивый, — говорю я искренне. — У Максима, кстати, был похожий, когда мы познакомились. Он случайно порвался, я нашла... Хотела ему отдать, но потеряла.

Папуша снова хмурится, в такие моменты она выглядит очень взрослой, и я вспоминаю, что сестра Максима старше почти в два раза.

— Не ты ли ему плела? — переспрашиваю.

Она закатывает глаза, и наступает моя очередь обеспокоенно нахмуриться. Но тон поддерживаю беззаботный:

— Только не говори, что он сам!

— Не сам, конечно. — Папуша ругается на цыганском, зло, обидно. Потом берет себя в руки и улыбается: — Неважно. Мне уже ехать скоро, ну где Макс! Напишу. — Она достает мобильник.

— Расскажешь, может? Это был подарок одной из бывших Максима?

— Да, одной из бывших.

Видимо, цыганки. Интересно.

От скуки я открываю сообщение от Жана Рибу. Новое. Перечитываю. Он сообщил утром, что меня ждет сюрприз. Вот-вот должны опубликовать в модном французском журнале мои фотографии, которые мы сделали еще весной. Никому не известная русская модель... тут пятьдесят на пятьдесят, но хочется надеяться, что авторитет Жана сыграет роль, и меня и мое интервью опубликуют на какой-нибудь предпоследней странице в крошечной колонке. Это будет шикарный вклад в портфолио.

— Молчит, зараза, — психует Папуша. — Мне надо насчет Эли с ним поговорить. Во сколько он утром уехал? В пять?

Пожимаю плечами и говорю уклончиво:

— Не помню, мы спали.

— Аня... — Папуша прерывается на то, чтобы зацеловать и развеселить Виту, потом продолжает: — Аня, Максим не ночевал дома?

— Вчера вечеринка была у его друга, Георгия Басова. — Это правда, я видела в соцсети фотографии. — Макс выпил и решил остаться в московской квартире.

— Продать вам ее надо. Нехорошо, что у женатого мужика есть пустая квартира.

Я быстро опускаю глаза, и Папуша, занервничав, тараторит:

— Дома потому что надо ночевать! Блин, прости, я расстроила тебя?