– Так пахнет мой мальчик, – сказала она.

Потом мы долго молчали. Из приоткрытого окна дул слабый ветерок.

– Что происходит, когда человек умирает? – спросил я.

Семилла облизала сухие губы.

– Царство Смерти… – проговорила она, – там все так же, как здесь, и в то же время все по-другому.

Я сел. Не знаю, почему я об этом спросил. Я и не думал, что она может что-то знать о Царстве Смерти. Но Семилла заговорила о нем как о чем-то само собой разумеющемся, и я стал ее расспрашивать.

– А как туда добираются?

– Путь туда… простой и быстрый, – ответила Семилла. – Просто оказываешься вдруг там.

Я задумался на миг, попытался представить, что она имела в виду.

– Туда надо плыть на лодке?

Она снова улыбнулась.

– Да. На большой красивой лодке. Ты таких никогда не видел.

– Расскажи еще про Царство Смерти! – попросил я.

Она тоже ненадолго задумалась.

– Некоторые считают, что после смерти человек преображается.

– Как это?

– Ну, перестает быть собой прежним. Смерть превращает человека в кого-то другого.

– В кого?

– Не знаю, Саша.

Она вдруг показалась очень усталой.

– Нет, скажи! Семилла, скажи, кем становятся после смерти?

Она положила холодную влажную ладонь на мою руку.

– Кем-то другим, но очень хорошим. Просто представь сам…

Я снова улегся рядом с ней и стал смотреть на побеленные доски на потолке. Кем-то хорошим? Кто бы это мог быть?

Может, орлан-белохвост? И правда, что, если Семилла превратится в морского орла – такого, которого мы с папой видели на косе? Это очень красивые птицы. Здорово, наверное, уметь летать: расправишь огромные крылья и поднимешься ввысь, за облака!

Но если она превратится не в морского орла, а, например, в какую-нибудь свинью? Вроде той, что таращилась на меня на поле Кая? Конечно, свиньи тоже по-своему симпатичные. Глазки у них такие синие и любопытные, даже чем-то похожи на человеческие. Я улыбнулся, представив, что Семилла превратилась в миленькую кругленькую свинку и роет пятачком землю в поисках картошки.

Может быть, подумал я, она превратится в собаку – такую как Нинни? А что – ей бы это подошло. Нинни добрая, у нее бархатистая шерсть, печальные глаза под обвисшими веками, длинный шершавый язык, которым можно вылизать все печали, и лай, гулкий, как церковный колокол.

Да много в этом мире есть хорошего. Все-таки Господину Смерть придется не раз почесать в затылке, прежде чем он придумает, в кого преобразить Семиллу. Конечно, лучше бы она осталась самой собой. Она и так прекрасна, зачем что-то менять?..

Вдруг послышалось жужжание. В приоткрытую дверь влетела какая-то точка. И приземлилась на окне. Это была та самая беспокойная муха. Я вздрогнул и теснее прижался к Семилле. Она заметила, что я слежу за мухой, и спросила:

– Она тебе не нравится?

– Нет.

– Почему?

– Просто не нравится, и все. Я вообще мух не люблю. Я их боюсь.

Казалось, Семилла собиралась спросить еще о чем-то, но передумала. Она теперь быстро уставала и, наверное, хотела оставить силы, чтобы поговорить о другом. О том, что скоро должно было случиться.

– Ты готов к тому, что я уйду? – спросила она.

Я не знал, что отвечать. Может, я и был готов. В каком-то смысле я уже попрощался с ней. Время, когда она была моей мамой, прошло. И наступило совсем другое – время с Семиллой, когда мы ждали прихода Господина Смерть.

– Наверное.

Я протянул руку и провел по ее волосам, дотронулся до лица, коснулся всего, о чем хотел сохранить память.

– А ты готова?

– Конечно, – ответила Семилла и улыбнулась. Но какой-то ненастоящей, вымученной улыбкой. Через минуту она вдруг расплакалась. Я прижался к ней.