– Ну да. Я же там мусор убираю. Подростки срач оставляют. Ладно бы только пили, так нет, всякая гадость валяется. Не понимаю, как девки позволяют себя в кустах… Непутевые курицы, – буркнул он, а потом похвастался: – Толь, я же это… устроился. Никитична уговорила дворником идти. Ага… на сигареты. Нынче дорогие, даже мои. Поэтому я рано утром все делаю, а потом отдыхаю. А тут смотрю, стоит… курит у деревьев и смотрит. И взгляд такой нехороший, плохой. Сразу понял, что с гнильцой мужик. Старых не уважает. Сам себе на уме.

– Где именно стоит за домом? – спросил, решив сегодня тоже там постоять. Покурить вместе…

– Так… получается, стоит над нашими квартирами. Всегда на одном месте. Смотрит вверх. А как-то заходил.

Мгновенно напрягся, понимая, что новая информация мне не понравится.

– Когда?

– Так вот сегодня утром. Часов в пять… Я даже прошелся по лестнице до десятого этажа. Думаю, может, наркоман, дозу решил принять, но не было его нигде, значит, в квартиру к кому-то зашел. Вот так…

– Значит, сегодня… – задумчиво повторил, все больше склоняясь, что этот неизвестный следит за моей беглянкой.

– Да… вышел он… примерно через полчаса… Да, я как раз проверил и спустился, а потом начал мусор весь выгребать из контейнера, ожидая Сан Саныча на мусоровозе. Сегодня его смена, а он всегда рано утречком едет. И вот тогда этот вышел. Злой такой. Прямо страшный и паскудный. Руки сжал в кулаки и с ненавистью смотрел по сторонам.

– Петрович, ты держись подальше от таких, и лучше не ругайся. Порежет, и даже не поймешь за что, – предупредил, зная, что Семенов любит поучить жизни, порой просто так для общения.

– Да кому я нужен-то? Хрен старый, мусор убирающий. Этот мужик даже не посмотрел в мою сторону. Совсем. Только еще раз повернулся, а потом сел в машину и умотал, а вот час назад приехал опять, но куда-то пошел в сторону остановки. Так что вот…

– Это ты хорошо смотришь, очень полезно.

– Так я… привычка у меня наблюдать.

– Понимаю, – усмехнулся и, сделав глоток, попросил: – Ты, если что, мне говори.

– А в чем его подозреваешь? – спросил он, тут же кивая рукой на граненый стакан с пивом, облизывая губы, спрашивая меня: – Толь, ты это… не против, если я это… того?

– На здоровье, – проговорил, следом отвечая на его вопрос: – Да есть дело, но не бери в голову.

– Понял, – довольно выдал старик, чуть ближе ставя табуретку, делая глоток пива, тут же вытирая рот от пены, с ухмылкой спрашивая: – Кстати, это что ты за красавицу подвозил?

– Наталья.

– Твоя? – спросил он, приступая к рыбе.

– Моя, – сказал быстрее, чем подумал.

– Хорошая, правда, пугливая. Ага... Все по сторонам смотрит, оглядывается. И этого видел, когда она возвращалась, за ней следил. А может, просто так вышло… Но несколько раз видел.

– Подробнее, – довольно резко проговорил, ожидая, когда он прожует свою соленую рыбу и ответит.

– Ну дак… в среду или во вторник… вроде… Она прошла, как мышка по сторонам… глазками туда-сюда, туда-сюда, а потом он, стоит, курит у деревьев, бросает, подлюка, окурки. А я все поймать не мог, кто мне там бычки свои оставляет, а, оказалось, он. Сволочь.

Кивнул и, выпив весь чай залпом, поднялся и проговорил:

– Ладно, Петрович. Мне нужно идти. Спасибо, что помог.

– Да я всегда рад. Всегда! Ты заходи, я тебе про каждого все расскажу, – гордо пообещал он, тут же вставая следом за мной.

Еще раз глянув в окно, отмечая, что темнеет, выложил на стол две пачки хороших сигарет, и произнес:

– Давай, Петрович. Не хворай.

Увидев, что я принес, Семенов дернул головой в сторону и развел руками: