Да, каникулы в обществе тети Музы – не мед, пусть даже она и старший опернеуполномоченный.

Горы были не такими крутыми, как казалось снизу. Кроме того, в горах были протоптаны тропинки. Тонкий в два счета забрался на самую высокую и очутился в подсолнуховом поле. Подсолнухи были что надо: размером с детский зонтик, на толстых стеблях выше головы. Вспомнился мультик про тигренка на подсолнухе. Тонкий раньше думал, что это так, выдумки, ан нет – на таком подсолнухе вполне мог бы поместиться маленький худенький тигренок. А еще за зарослями ничего не было видно.

Тонкий продирался сквозь них, стараясь держать направление. Вперед и вперед. Солнце жгло даже сквозь большие подсолнуховые шляпы, и на пятой минуте мальчик был зажарен и готов к употреблению. «Сейчас еще на дерево лезть, – уныло подумал Тонкий. – Если не свалюсь, это будет чудо». Через полчаса подсолнухи кончились, и его взору предстала деревня.

На первом плане гордо возлежали коровы и козел. Они спасались от жары в луже и поэтому все были одного цвета – маренго. Коровы лежали спокойно, бултыхая в грязи носами. А козел, видимо, выполнял роль пастушьей собаки, которая охраняет стадо от волков и жареных мальчиков. Увидев чужака, он выскочил из лужи, по-собачьи отряхнулся, обдав брызгами охраняемых, выставил вперед немаленькие рога и двинулся на Тонкого.

Шел он медленно, и у Сашки было добрых тридцать секунд, чтобы сообразить, как себя вести с рогатым пастухом. «В конце концов, козел – не бык, – рассуждал Тонкий. – Он маленький и легкий. Если поймать его за рога, как в кино, то ничего он мне не сделает». Не дожидаясь, пока противник подойдет, Тонкий первым шагнул к козлу, спокойно взял его за рога и повел.

– М-ме? – спросил козел, упираясь.

– Сейчас дойдем до того дома, спрошу, чей ты, и отведу тебя домой, – ответил Тонкий. – Нефига бросаться на мирных граждан!

Козлу домой не хотелось. Он выворачивался, блеял и пытался пнуть врага игрушечными копытцами. Тонкий уворачивался. До ближайшего домика грязно-белого цвета, с окном, явно спертым из вагона электрички, оставалось не больше десяти шагов. На восьмом козел вывернулся и с победным: «Мээ!» – больно пнул Сашку рогами пониже спины. Тонкий охнул и резво перемахнул через полутораметровый забор, отделяющий домик от внешнего мира. Козел, как порядочный, вошел в калитку и набросился на Сашку. Тонкий попытался схватить его за рога, не успел и получил рогами в живот. А козел отскочил в сторону, чтобы разбежаться для следующего броска.

– Росинант! – откуда-то из-под земли послышался старушечий голос. – Рога пообломаю, скотина!

Козел, нервно покосившись в сторону дома, на цыпочках уковылял прятаться за низкую косматую алычу. Из дома послышалась возня, и на пороге возникла маленькая старушка с огромной скалкой в руке.

– Росинант! – рявкнула она, не обращая внимания на Тонкого. – Росинант! Тебе с коровами велено быть, да? Чего ты тут хулиганничаешь?! – И она уверенно направилась в сторону алычи, размахивая скалкой.

Поняв, что его засекли, козел выскочил из укрытия и, отчаянно блея, побежал назад, к коровам. Старушка погрозила ему вслед скалкой:

– К коровам иди, домой не суйся! – Обернувшись, она наконец заметила Тонкого. – А тебе чего, молока, да?

Тонкий объяснил, чего ему надо, и у старушки сразу поднялось настроение:

– А, помощнички из Москвы приехали! А я уж думала, пропал урожай! Внук по заграницам теперь отдыхает, и помочь некому Зое Карапетовне.

– Кому? – переспросил Тонкий.

– Мне, кому еще! Зоя Карапетовна я! А тебя как звать?