— Вишня — идеальная для тортов, — поддакивает мадам Макара.

Я уже готова ее придушить. Вот как можно быть такой? Видно, насколько она лицемерно пытается втереться в их семью. И этот человек мне говорил еще что-то о своем стремление?

— Нет, черная смородина. Дети любят ее.

— Кислятина, — морщится мадам.

— На самом деле приятная ягода, — говорит тот самый Макар с холодным взглядом. Впервые слышу его голос. Такой низкий, грудной и чуть раскатистый. Он не торопиться и выделяет каждое сказанное слово.

— Не знаю, — сразу тушуется, а меня это веселит. Я улыбаюсь и чуть смеюсь. — По мне видно, что я к сладкому плохо отношусь. Оно фигуру портит. Аня, а вы спортом занимаетесь?

А вот тут уже обидно. Да, я не худышка. Но не жирная. Как сама шучу, веселая толстушка.

— Мой спорт — это моя работа. Если вы про фитнес, то времени нет, когда целый день прокрутишься на кухне, а вечером в магазине, то единственное желание, — замираю и смотрю на Захара. Чуть не ляпнула про одиночество. Но вовремя вспомнила. — Увидеться с Захаром, поужинать и спать...

Он чуть хмуриться, а я тушуюсь. Неужели что-то не то говорю?

— Так вот где ты пропадал эту неделю. А я думала у Светланы. Она в салоне что-то говорила о встречах, — уточняет подружка Макара и мне хочется ей волосы выдрать.

Вот видно, что копия их мать. Выводит меня специально. Но я не пальцем деланная, поворачиваюсь к ней и улыбаюсь. Люся вообще молчит. Ей видимо слова не давали, и она хлопает глазками и не вступает в дискуссию.

— Милана, — поворачивается Макар и та лишь невозмутимо размахивает руками и смотрит на их мать.

Вот жаба.

— Мне не безразлична жить Захара. Мы столько вместе прошли.

Нашлась тут защитница. Только вот глупая, не меня выставляет в плохом свете, а именно Захара.

— Прекратите нападать на Аню, — говорит его папа и мне становится приятно.

Еще один защитник.

И все правда смолкают, приступают наконец к ужину. Только вот Милана сопит, будто у нее нос сломан, а если еще что-то скажет, то точно придется поправить фейс. Мама тоже сверкает зло глазами. А я не могу заставить себя притронуться к тарелке. Кусок в горло не лезет от их взглядов.

Как только основная часть трапезы проходит и наступает очередь моего десерта. Я начинаю паниковать. Я горжусь своим тортом, только вот если они начнут его хаять прямо при мне. То расплачусь и убегу за шваброй. Вот просила же Захара принести ее мне.

Но тут заходит женщина в переднике и смотрит на меня. Моя спасительница. Готова ее расцеловать, но лишь улыбаюсь. Боже. Завтра щеки будут болеть от такой растяжки губ.

— Все готово для приготовления, — строго говорит и я тут же встаю.

— Приятного аппетита. Мне пора работать. Зай, я пойду, как закончишь, подойти ко мне. Хорошо?

— Да, малыш.

Малыш... Боже. Малыш? Я приподнимаю бровь и сдерживаю улыбку. Он тоже едва сдерживается. Видимо мое “Зай” тоже не по душе.

— Я помогу, — говорит Люся и встает со мной.

— Мы чуть позже присоединимся, — вставляет свое слово мама.

— Отличненько, — хлопаю по бедрам и мнусь. — Пошла в общем, — разворачиваюсь и вместе с Люсей иду за строгой женщиной. Она мне чем-то Шапокляк напоминает. Такой острый нос, тонкие губы. И костюм ее...

Как только мы скрываемся за дверью, заходим в кухню, то Люся берет меня за руку и смотрит так, будто хочет попросить о помощи.

— Если тебя держат тут в заложниках, то моргни, — шучу и улыбаюсь, эта картина меня веселит, а она реально пару раз моргает. — Что?

4. Глава 4

Глава 4

— Видела бы ты свое лицо, — говорит Люся и звонко начинает смеяться. Подхватывает под руку и ведет дальше. — Эти люди, конечно, снобы, слишком заносчивы, придирчивы. Но поверь, хорошие. Им не просто впустить кого-то в свою семью. Поэтому поначалу предстоит пройти жесткий такой прессинг.