О жизни израильтян в пустыне легко составить себе понятие по жизни кочующих теперь на Синайском полуострове арабов. Смотря по времени года, они передвигались со своими стадами в разные места полуострова, переходили с одной равнины на другую, отчасти занимались посевами на небольших равнинах, представляющих удобство для земледелия. Тягости этой жизни для такого многочисленного народа были неимоверные. То их палил нестерпимый зной, то ослеплял песком убийственный сирокко, а когда зима захватывала их на возвышенностях полуострова, то нередко заносило их стан сугробами снега. Часто должен был ощущаться недостаток в пище и в здоровой воде. Все эти тягости были причиной того, что численность народа нисколько не возрастала, а напротив, к концу странствования оказалось на две тысячи душ мужского пола менее, чем сколько было при выступлении от Синая. Пустыня, естественно, была школой не только физического, но и нравственного воспитания. Во все время странствования действовали необыкновенно строгие законы, немилосердно каравшие каждого нарушителя религиозных или общественных установлений. Не только смертью наказывалось, например, богохульство, но даже и менее тяжкие преступления. Так побит был камнями один человек за то, что он в субботний день собирал дрова. Нужно было приучить народ к точному исполнению закона, данного на Синае, и потому всякие нарушители его карались беспощадно. Если так наказывались отдельные неисполнители закона, то, конечно, еще с большей строгостью должны были караться те, которые сознательно и преступно восставали и возмущали народ против постановлений закона. Так это было по известному делу Корея (из колена Левиина), Дафана и Авирона (из колена Рувимова), которые произвели открытое возмущение против законодателя и особенно против установления священства как особого достоинства, присвоенного одному только классу. Они требовали признания всеобщего священства. Религиозный протест, как и всегда бывает, быстро перешел в политический, и они уже стали восставать против самого вождя, отказывая ему в повиновении. Когда Моисей позвал их к себе на суд, то они дерзко ответили: «Не пойдем. Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне? и ты еще хочешь властвовать над нами?» Возмущение на этот раз приняло огромные размеры. К бунтовщикам присоединилось двести пятьдесят старейшин. Когда увещание со стороны Моисея оказалось бесполезным для усмирения бунтовщиков, то он назначил всенародное испытание для удостоверения правоты их притязаний. По повелению Божию Моисей и Аарон, с одной стороны, и Корей со своими сообщниками – с другой, должны были явиться перед входом в скинию со своими кадильницами, и тут голос Божий повелел первым отделиться от всенародного собрания, чтобы истребить его. «Они же пали на лица свои и сказали: Боже, Боже духов всякой плоти. Один человек согрешил, и Ты гневаешься на все общество?» Тогда Господь повелел отделиться только от Корея и его сообщников, и их постиг Страшный суд Божий: «Расселась земля под ними, и разверзла земля уста свои, и поглотила их, и домы их, и всех людей Кореевых, и все имущество их, и погибли они из среды общества». Затем «вышел огонь от Господа, и пожрал тех двести пятьдесят мужей, которые принесли курение» с самовольным притязанием на священство. Когда и после этого волнение не утихало в народе, который стал обвинять вождей в погублении народа, то в наказание за этот ропот началось в народе особое поражение, от которого умерло еще 14 700 человек. Этот случай показал, что для народа мало простого установления, оно должно быть подтверждено видимым знамением, и это знамение дано было в том, что из двенадцати жезлов представителей колен расцвел только жезл Аарона, что и было наглядным и чудесным подтверждением его первосвященнического достоинства.