Над разрешением и соглашением этого различия в счете лет трудились многочисленные толкователи, но до сих пор дело не выяснено с достаточной полнотой.

Делались всевозможные предположения. Одни объясняют эту разницу из случайных ошибок переписчиков святых книг; другие в отступлениях самаритянского текста видят последовательное стремление к уменьшению невероятной будто бы долговечности патриархов, а в отступлениях греческого текста от еврейского – стремление семидесяти толковников подвести библейское летосчисление под формы египетского; иные, наконец, в уменьшенных показаниях еврейского текста видят преднамеренное искажение текста иудеями, желавшими этим доказать, что еще «не пришло исполнение времен», которое по древнему пророчеству должно было совершиться на шестой тысяче лет от сотворения мира.

Больше вероятности имеют первое и последнее предположения, хотя, быть может, существовали и другие причины, еще неоткрытые наукой.

Во всяком случае, показания греческого перевода имеют за себя больше оснований, и они легли в основу летосчисления, принятого православной церковью и поддерживаемого многими знаменитыми учеными-исследователями. По этому летосчислению рассмотренный период обнимает (до потопа) 2 262 года.

Необычайное долголетие патриархов было необходимо в первобытной истории человечества как для скорейшего заселения земли и распространения полезных познаний, так и особенно для сохранения чистоты первоначального богопочтения и веры в данное первым людям обетование Избавителя. Патриарх каждого поколения мог передавать свои знания в течение целых столетий родоначальникам других поколений, которые, в свою очередь, передавали их далее в течение новых столетий. Так, Адам мог быть живым свидетелем первобытных преданий до самого рождения Ламеха, а отец последнего Мафусал – долговечнейший из людей – жил почти до самого потопа и умер за шесть лет до его наступления[3].

Но, с другой стороны, долголетие могло служить и удобнейшим средством умножения и распространения зла в человечестве. При необычайной редкости случаев смерти, с ее ужасами, совесть людей лишена была одного из страшнейших предостережений; затем сообщество злых людей содействовало умножению зла и порока, а кажущаяся отдаленность суда или избавления могла придавать смелость самому дерзкому неверию и кощунству. И вот, действительно, зло стало сильно разрастаться в мире; но высшего своего развития оно достигло вследствие смешения между собой потомков Каина и Сифа, и именно, когда по грубому влечению чувственности «сыны Божии (потомки Сифа) увидели дочерей человеческих (из потомства Каина), что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». В это время земля была уже значительно населена, но вместе с заселением ее распространилось страшное зло порочности и развращения. «И увидел Господь Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время». Это, очевидно, была не простая порочность испорченной натуры, а всеобщее господство открытого и дерзкого греха и восстания против Бога. От преступно сладострастного общения потомков Сифовых с потомками Каиновыми произошло поколение «исполинов на земле», слагаясь на свою силу, они внесли в человеческое общество ужасы насилия, бесправия, хищничества, сладострастия и всеобщего неверия в обетование будущего избавление. Когда поколение Сифа жило обособленным, оставалась еще надежда на сохранение истинной религии и связанного с нею обетования, а теперь погибла и эта надежда, и оставался единственный исход для искоренения порока и неверия на земле – истребить все существующее человечество. И вот, при виде такого состояния людей, «раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь, истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю; ибо Я раскаялся, что создал их». Как созданные одновременно с человеком и для человека, животные постоянно должны разделять участь человека.