Бурдах (Burdach, 1838) приводит следующее обобщение тех характеристик происходящего в сновидениях, которые мы обсуждали: «Вот каковы основные характеристики сновидений: (а) В состоянии сна наша субъективная психическая деятельность представляется нам в объективной форме, поскольку мы воспринимаем плоды нашего воображения так, словно это результаты воздействия чего-то реального на наши органы чувств… (б) заснуть – значит потерять контроль над собой. И потому заснуть – значит до некоторой степени стать пассивным… Образы, сопровождающие сон, могут возникнуть лишь, если ослабевает наш самоконтроль».

Далее нам следует понять, отчего наше сознание подчиняется снам-галлюцинациям, вера в которые возрастает лишь после того, как был до некоторой степени утрачен контроль над собой. Штрюмпель (Strümpell, 1877) считает, что в этом смысле наше сознание функционирует правильно, в соответствии с заложенными в нем механизмами. Представляя собой не просто случайные образы, компоненты сновидения являются истинными и реальными мысленными переживаниями, соответствующими тем, которые человек переживает в состоянии бодрствования, когда все его чувства работают на полную мощность (там же). Бодрствующее сознание мыслит и оперирует с помощью слов, а сновидение – с помощью истинных чувственных образов (там же). Более того, сновидение опирается на пространственное мышление сознание: поскольку ощущения и образы помещаются вовне, как и в состоянии бодрствования (там же). Поэтому необходимо признать, что в сновидениях в сознании проявляется то же отношение к образам и ощущениям, как и в состоянии бодрствования (там же). Если же при этом оно впадает в заблуждения, это происходит оттого, что во сне отсутствует критерий, с помощью которого внутренние ощущения можно отличить от внешних. Сознание спящего не в состоянии подвергнуть образы сновидений проверке, которая бы подтвердила их объективную реальность. Кроме того, оно игнорирует различие между образами, которые могут сменять друг друга в результате волевого усилия спящего человека, и те, в которых подобное волевое усилие отсутствует. Сознание сбито с толку, поскольку оно не в состоянии применить причинно-следственные отношения к содержанию снов (там же). Итак, оттого, что сознание отключилось от внешнего мира, оно и доверяет субъективному миру сновидений.

Дельбеф (Delbouef, 1885) приходит к такому же выводу, но опираясь на иные аргументы из области психологии. Он считает, что мы верим в реальность содержания сновидений оттого, что во сне нам недоступны другие впечатления, с которыми мы могли бы эти сны сравнить, поскольку во сне у нас совершенно нарушен контакт с внешним миром. Но мы верим в то, что эти галлюцинации истинны, не потому, что во сне не можем проверить их подлинность. Сон создает иллюзию того, что это возможно: нам кажется, что мы прикасаемся к розе, которую видим, но ведь это все равно только сон. Дельбеф считает, что существует единственный достоверный критерий, с помощью которого мы можем понять, спим мы или бодрствуем, и это эмпирический способ проверки – проснуться. Я пришел к выводу, что все происходящее со мной с момента погружения в сон до пробуждения, – это иллюзии, если, проснувшись, я понимаю, что лежу раздетый в постели. В сне мое сознание воспринимало возникающие образы как реальные, потому что у меня сформировалась такая психологическая привычка (которая никогда не засыпает) – предполагать, что существует внешний мир, который отличается от моего собственного эго