Сестра скрещивает руки на груди. Виноватое выражение лица постепенно занимает обороняющее.

– Я этого не отрицаю. Но мне показалось, было бы не так плохо, если вы все же сможете поговорить.

Никак не реагирую на ее слова. Я пялюсь на людей, улицу, официантку, на что угодно только не на сестру. Зачем возвращать проблему, если она ушла? Я не понимаю.

– Не понимаю, зачем ты это сделала, – уже спокойно произношу я.

Эшли накрывает своей рукой мою сжавшуюся в кулак ладонь.

– Ты отпустишь это дерьмо, когда простишь.

Слишком легко и просто это звучит.

Когда я ничего не отвечаю, Эшли молча отпивает свой коктейль. Я чувствую ее взгляд. Мне нужно уйти, но я продолжаю сидеть на месте.

– Вот и она, – осторожно говорит Эшли.

Шарлин уже заметила нас. Ее взгляд сосредоточен исключительно на мне. Она идет по тротуару, казалось бы, специально медленно. Даже на приличном расстоянии я замечаю неловкость и страх ее глазах. Светлые волосы стали длиннее с того времени, когда мы виделись в последний раз. Я любил ее волосы. Она никогда не красила их, сохраняя естественный светло-русый цвет.

Меня окатывает волна прошлого. Шарлин одета в короткие джинсовые шорты и белую майку. Она уже совсем близко. Я смотрю на ее красивые руки, в которых она держит ключи от машины и телефон. Встав за спиной Эшли, она сглатывает и продолжает смотреть на меня.

– Привет, Джорел.

МОЛЛИ

В голове бьется одна мысль – страшная, кровавая и требующая немедленного действия. Я хожу по комнате из угла в угол, схватившись за голову, и периодически дергаю себя за волосы, чтобы убедиться, что это реальность.

Как такое возможно? Как Алрой такое допустил? Прямо у себя под носом. Это здорово сыграет на нем, скоро его перестанут бояться. Нужно что-то делать. Но что я могу? Боже…

Остановившись у качающегося журнального столика, я замираю, приложив пальцы к губам. Воспоминания как ведро холодной воды окатывают меня. Почему мы понимаем, как дороги нам были люди только после того, как теряем их? Я никогда особо не жаловала Кэт. Даже больше, она меня всегда жутко раздражала, ее было много, она была шумной, но она тоже была частью моей семьи.

Я помню, какой она к нам пришла, и что она вынесла, я так и не узнаю. Она называла меня «сукой», мы вечно пререкались, но, черт возьми, я любила крошку Кэт. Однажды на одной из тусовок, мы обнимались и клялись в вечной дружбе, но на утро я полила ее холодной водой и заставила убирать в квартире. Она проклинала меня, а я смеялась, готовя Алрою завтрак.

Что бы ни было, мы любили друг друга, мы были крепко связаны, и если бы ей что-то угрожало, я бы не задумываясь, бросилась под пулю.

А он допустил это. Ее смерть. Ее убили прямо у него под носом.

Ненависть, страх и боль – мои вечные спутники, мои демоны, которые не могут отпустить меня, которые вновь и вновь возвращаются. Порой у меня опускаются руки, и я начинаю сдаваться. Но стоит мне вспомнить, только подумать о том, что меня может удержать, я снова поднимаюсь.

– У меня сейчас голова взорвется, если ты не прекратишь. – Алиша вваливается в гостиную и плюхается с шумом в кресло. – У тебя припадок?

Я смотрю на ее темное морщинистое лицо, и желание ударить отдается дрожью в кулаке. Но мне удается взять себя в руки. Схватив телефон, я бегу на улицу, чтобы позвонить.

***

Панихида по Кэт, естественно проходит в доме Ниэйши. Ее дом находится недалеко от школы им. Джорджа Вашингтона.

Стоя возле заборной сетки школы, я тушу сигарету и собираюсь с духом. Не знаю почему, но я уверенна, что именно сегодня Алрой выстоит. Он не станет прогонять меня. Пусть я ошибаюсь, но я пойду туда все равно.