Женщина хитро прищурилась:

– И даже не скажешь, что я отлично выгляжу?

– А надо? – взглянула на камеру. – Меня снимают или нет?

– Отсняли уже, – Анемона в своём коротеньком джинсовом платье поднялась со стола и кивнула в сторону: – Давай, проваливай.

Я медленно встала с кресла.

«Что это вообще только что было»?

– Почти всё дерьмо, что мы сегодня тут снимаем, сольётся в толчок, – произнесла Анемона, поправляя макияж перед круглым настенным зеркалом. – Не вижу смысла тратить на тебя время сейчас, лучше иди, готовься… Тейт, или как там тебя.

– В каком смысле: тратить сейчас?

Глаза в отражении ведущей остановились на моём лице:

– Им нужна такая, как ты. Уверена, мы ещё не один раз пообщаемся.

Я иронично фыркнула:

– Такая, как я?

– Та, кто говорит по существу и не лицемерит.

Перед стеклянной дверью я успела оказаться до объявленного перерыва.

Теперь вот белое матовое стекло мутно отражало меня в полный рост и заставляло жутко нервничать. Даже не помню, когда в последний раз чувствовала нечто подобное. И самое ужасное то, что даже не удаётся определить природу этих ощущений!

«Прослушивание, Тейт, это ведь прослушивание! И нервничаешь ты, разумеется, только из-за того, что можешь облажаться с песней, всего-то!»

Чёрт.

Вот влипла.

Из стеклянных дверей вылетела моя соседка по номеру. Не сказала бы, что вид у неё счастливый, но и огорчённой, как большинство участников до неё, девушка тоже не выглядела.

– Ну что?!

– Прошла?! – тут же налетели на неё ожидающие своей очереди.

– Прошла. – И я впервые увидела её белозубую улыбку.

Девушка остановилась передо мной.

– Поздравляю, – буркнула я.

– Спасибо, – слегка неловко отозвалась та и спустя несколько многозначительных секунд добавила: – Они засаживают. Очень жестко. Судьи. Так что… в общем, не обращай внимания на камеру и просто отвечай на вопросы, если будут задавать, и спрячь шипы подальше.

Она дёрнула бровями и прошествовала мимо.

Я обернулась ей вслед:

– А мы значит, уже разговариваем, да?

Соседка ответила улыбкой и на этот раз вполне доброжелательной.

– Номер «322», заходите, – позвал меня ассистент.

Медленно выдохнула через рот, закинула гитару на плечо и, собравшись с духом, попрощалась со своим мутным отражением в стекле и переступила дверной порог.

«Представь, что ты их не знаешь, Тейт, представь, что этот недоумевающий взгляд чёрных, как ночь, убийственных глаз принадлежит не Шейну – лидеру лучшей рок-группы уходящего года, а кому-нибудь вроде Грейс, для которой ты играла не один десяток раз… Это ведь так просто»…

Ни черта это не просто.

И никого другого представить так и не получилось.

Эти глаза самого дьявола, явившегося по мою душу, прожигали насквозь.

Две секунды.

Прошло две секунды, прежде чем присутствующие в небольшом помещении, где проходило прослушивание, замолчали, и взоры всех до единого обратились ко мне.

Не знаю, как так вышло, возможно, случайно, возможно, потому, что где-то на подсознательном уровне я и собиралась в первую очередь отыскать глазами этого человека… В общем, так оно и получилось.

Две секунды.

Шейн стоял, громко смеясь и запуская клочком бумаги в согруппника у другого края стола. В ответ на это ему в лицо тут же прилетело несколько бумажных шариков. Остальные парни тоже смеялись, наперебой доказывая что-то друг другу, отчего в зале было очень шумно.

Правду говорят – мужчины, как дети. Ведь передо мной не маленькие мальчики и даже не подростки. Взрослые парни. Заявленные серьёзные музыканты. Любимцы миллионов. И если бы не напряжённая ситуация (для меня), возможно, это их поведение даже вызвало бы улыбку. Но сейчас… я просто не знаю, что такого должно произойти, чтобы мои туго сжатые губы смогли растянуться.