Пока что.

Понимаю, что играю с огнем, но не даю себе времени передумать. Возможно, Динка права, и он уже меня узнал. Если же нет… я скошу на дурочку и сделаю вид, что понятия не имею, о чем он. Доказательств того, что это меня он лишил девственности, у него нет. Да и брат не поверит, что я нарушила его приказ никуда по ночам не ходить и сбежала. О чем я вообще думаю? Глеб никогда не скажет при Борисе, что спал с его сестрой.

— О, а вот и сестра! Садись, малыш, я вино достал, бокал взял. Даже нарезку сделал.

— Стол сами накрыли?

Обычно вот этими приготовлениями занимаюсь я. Пока брат с друзьями курит, я тщательно накрываю на стол, а сегодня мы будто поменялись местами. Я, правда, не курила.

— А что, долго, что ли? — ухмыляется Боря. — Ты садись давай, я вина тебе налью.

У меня появляется нестерпимое желание спросить у брата, что происходит? Сам накрыл на стол, позвал посидеть с ними, хотя никогда прежде таких предложений не поступало, предложил вина, хотя всегда говорил, что пить мне не надо.

— Не смотри так, — будто прочитав мои мысли, говорит брат. — Тебе двадцать уже. Ты девочка взрослая, можешь и выпить. Пару бокалов, не больше, — тут же дополняет. — Да и с нами посидеть можешь. Думаю, вам не мешает познакомиться поближе. Все же завтра все вместе на природу поедем.

Как хорошо, что я не успела взять в руки бокал. Не уверена, что смогла бы справиться с эмоциями и не пролить красное вино на идеально чистый серый диван.

— Твоя сестра с нами поедет? — уточняет Глеб.

— Да, а что тебя так удивляет?

Боря отставляет бутылку в сторону и внимательно смотрит на Багрова. Я делаю то же самое, только еще руки на груди складываю. Жду, что он скажет.

— Ничего. Там же взрослые все, уверен, что ей будет интересно?

— Взрослые? — брат хохочет. — Вике, насколько я помню, восемнадцать только стукнуло. А Юле двадцать один.

— Я имел в виду парней. Ты же знаешь, какие там все.

— Почти все с парами, — пожимает плечами Боря. — Ты один едешь и Димас еще, но ему тридцатка уже, и он бабник. Я заранее предупрежу, чтобы к сестре моей даже не пытался подкатить.

Глеб кивает, я тянусь к бокалу с вином и делаю глоток. Тащу со стола сыр и откусываю кусок. Правда, следующие слова брата едва не заставляют меня им подавиться:

— Получается, только ты один.

— Получается, только я, — кивает Глеб. — Тоже предупредишь?

— А надо? Ты же и так знаешь, что к ней лезть нельзя. В тебе я уверен.

— Конечно.

На лице Глеба появляется улыбка. Вполне искренняя, но так кажется только до тех пор, пока Багров не поворачивается ко мне. В его глазах такой холод, что мне впору поежиться, однако я сижу внешне спокойная, вино потягиваю. Неужели Динка права, и он действительно меня узнал, а сейчас злится, потому что предал друга? Но он ведь не знал ничего, стало быть, и не виноват?

— Так расскажешь, что за заказ? — просит Боря, забыв о предыдущей теме разговора.

— О, ничего серьезного. Подруга просто показала мне сайт, где картины на аукционах продают. Там заказ подвернулся, и я тут же подала заявку. Меня утвердили, и теперь мне на природе предстоит нарисовать картину.

— За тридцать тысяч? — ошалело переспрашивает Боря. — Нехило так.

— Да, цена немаленькая, — соглашаюсь. — Но это ведь творческий труд, да и материалы недешево обойдутся.

— Ты хорошо рисуешь? — нарушает наш диалог Глеб.

— Прекрасно, — отвечает вместо меня Боря. — Аль, покажи ему.

— Думаю, не стоит.

— Еще как стоит! Тащи свои картины!

— Не надо.

Я пытаюсь отвертеться, но Боря лишь отмахивается и встает сам. Через минуту он выходит из моей комнаты с моими картинами в руках. Я не люблю демонстраций. Я действительно очень хорошо рисую, и мне не за что стыдиться, но мне все время кажется, что я не дотягиваю. Однако, до чего именно, сама себе объяснить не могу. Просто чувствую, что наверняка смогла бы лучше.