— Ты спишь еще, что ли? — удивленно спрашивает он.

— Да, вчера допоздна занималась, — вру, доставая наконец телефон. — Дин, проект потом обсудим, ладно?

Я отключаю звонок и вопросительно смотрю на брата. Он вроде бы в командировку уехал. На два дня.

— А ты чего тут? — спрашиваю удивленно. — Не поехал никуда?

— Не сложилось, — отмахивается Боря. — Ты помнишь, жаловалась, что я тебя никуда с собой не беру? На следующей неделе мы собираемся в горы. Там речка неподалеку, виды классные. С нами поедешь.

— А кто будет? — тут же уточняю.

Не дай бог встретиться с Багровым. Не уверена, что прежнюю меня он узнает, но рисковать не стоит.

— Пока не знаю. Глеб, наверное, отпадает. И Витек не поедет. Они куда-то собираются в другое место. Но человек пять-шесть будет. У тебя, если что, палатка отдельная, я куплю. Девчонки тоже будут. Две точно.

— Я поеду тогда. Мольберт возьму, порисую.

— Договорились. Я побежал тогда?

— А ты куда? Снова на работу?

— Ну да. Командировку отменили, а работу нет.

— Но суббота же. А обед? Ты взял что-то перекусить?

— Возьму в магазине что-нибудь, а ты… погуляй сходи, что ли. Отдохни, а то только учишься.

— Обязательно.

Когда за братом закрывается входная дверь, я чувствую вину за свое вранье. Все же Боря согласился забрать меня к себе от родителей, когда я изъявила желание учиться именно здесь. Мама долго меня не отпускала, сетовала, что я буду далеко, и что город меня испортит. А мне хотелось сбежать. Я не могла больше жить в деревне и терпеть постоянные придирки отчима. Да и учиться мне хотелось. Все же в деревне для девушки не так много вариантов – или выйти замуж, или сидеть на шее у родителей. Ни то, ни другое меня не устраивало.

Чувство вины заставляет меня встать с кровати, принять душ и пойти на кухню, чтобы приготовить для брата обед. Туристическая фирма, в которой брат работает, находится недалеко от дома. Минут двадцать пешком, и я буду на месте. Из продуктов в холодильнике сооружаю запеканку с мясом и овощами. Пока она готовится, успеваю навести порядок в квартире. Перед дверью комнаты брата останавливаюсь. Сомневаюсь, стоит ли мне входить. Изредка Боря просит навести у него порядок, но сейчас я проявляю инициативу сама.

В конце концов решаю, что ничего страшного не случится, если я разложу одежду по местам и заберу грязные вещи. Дверь в комнату оказывается открытой, и я смелею. Если бы брат не хотел, чтобы к нему заходили, он бы закрыл дверь.

У Бори оказывается довольно чисто. Носки с пола я забираю в стирку, несколько футболок с красными пятнами тоже бросаю в кучу, которую нужно унести. Еще джинсы с каплями грязи внизу. Напоследок осматриваю комнату, вроде бы все хорошо. Забираю одежду и несу ее в ванную, чтобы закинуть в стиральную машинку. Карманы джинсов проверяю на наличие денег и острых предметов. Нахожу плеер, который тут же кладу на стиралку. Потом отнесу все это в комнату брата и оставлю на столе.

В заднем боковом кармане рука нащупывает скользкий пакетик. Я не глядя бросаю его на стиралку и замираю, уловив знакомый предмет. Похолодев, впиваюсь взглядом в пакетик с белым порошком. Нет-нет-нет! Он не мог! Боря не мог снова влезть в то болото, из которого его вытаскивали мама с отчимом.

Пять лет назад, когда брат только уехал учиться, мы узнали, что он связался с сомнительной компанией. Маме комендант общежития позвонил, в котором брат жил. Сказал, что к ее сыну ходят за весельем. Я точно помню тот ее разговор с отчимом. И его сильный удар по столу вместе с требованием прекратить истерику. Борю тогда домой привезли сразу же.