Проснувшись, Кит почувствовала себя еще хуже. Голова была тяжелой, веки налились свинцом. С глубоким вздохом она уселась у стойла Аполлона, упершись локтями в коленки, обтянутые засаленными штанами. Похоже, строя свои смелые планы, она не подумала о том, каково это – смотреть безоружному человеку в глаза, когда спускаешь курок.

Дверь распахнулась, впуская неяркий свет пасмурного дня. Мерлин, приветливо виляя хвостом, кинулся к Кит, едва не сбив с нее шляпу в порыве восторженного обожания. За ним, куда медленнее, следовал Магнус. Начищенные до блеска сапоги замерли у ног девушки. Но она упорно отказывалась поднять глаза.

– Сейчас мне не до разговоров, Магнус. Прости, нет настроения.

– И неудивительно. Майор рассказал, что стряслось прошлой ночью. Ну и фокус вы выкинули, мисс Кит!

Именно так к ней обращались дома, но в его устах это звучало оскорблением.

– То, что случилось прошлой ночью, касается исключительно меня и майора. По-моему, это дело не твое.

– Терпеть не могу ошибаться в людях, так что отныне я постараюсь держаться от вас как можно дальше. Позвольте откланяться.

С этими словами он подхватил пустое ведро и удалился. Девушка отшвырнула книгу, схватила щетку и направилась к стойлу гнедой кобылки Саратоги. Пусть Кейн мелет что хочет! Если она не займется чем-нибудь, то просто с ума сойдет!

Она как раз чистила задние ноги кобылы, когда дверь с шумом распахнулась. Девушка вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, натолкнулась на жесткий, как гранит, взгляд Кейна.

– Мои приказы достаточно ясны, Кит. Никакой работы в конюшне.

– Милостивый Господь дал мне две сильные руки, – ответила она. – Я не привыкла лениться.

– Уход за лошадьми – неподходящее занятие для молодой леди.

Кит злобно уставилась на него, безуспешно пытаясь понять, издевается он или говорит серьезно.

– Если есть работа, значит, кому-то нужно ее делать. Праздная жизнь не по мне.

– Держись подальше от конюшни, – сухо бросил он. Она не успела возразить: он оказался проворнее. – И никаких споров. Немедленно вымойся, приведи себя в порядок, и после ужина я жду тебя в библиотеке.

Кейн повернулся и направился к выходу. Она зачарованно смотрела, как он шагает легкой, уверенной походкой, слишком грациозной для такого крупного мужчины.

Этим вечером Кит первой появилась в библиотеке. Делая вид, что слушается Кейна, она кое-как оттерла нос и щеки, но чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы отважиться на большее. Сейчас ей понадобятся все силы, а в облике девчонки она снова струсит.

В комнату вошел Кейн, одетый в обычный домашний костюм: песочного цвета брюки и белую рубашку с распахнутым воротом. Бросив взгляд на девушку, он недовольно нахмурился:

– По-моему, я велел тебе искупаться.

– Я вымыла лицо.

– Одним лицом тут не обойдешься. Как ты можешь терпеть такую грязь?

– Ванны не слишком мне по душе.

– Похоже, есть много вещей, которые тебе не по душе. Но прежде чем провести здесь хоть одну ночь, ты примешь ванну. Эдит Симмонс грозит уволиться, и будь я проклят, если из-за тебя потеряю прекрасную экономку. Кроме того, весь дом провонял…

– Неправда!

– Черта с два неправда! Я твой опекун, пусть и ненадолго, и с этой минуты ты во всем подчиняешься мне.

Кит застыла.

– О чем это ты, янки?! Какой еще опекун?

– А я думал, что ты во все успела сунуть нос!

– Говори!

Ей показалось, что в его глазах промелькнуло сочувствие, мгновенно исчезнувшее, как только он стал объяснять условия завещания и свои обязанности как опекуна и распорядителя ее трастового фонда.

Кит почти не помнила бабушку, оставившую ей деньги. Трастовый фонд был постоянным источником недовольства и зависти Розмари, и она без конца заставляла мужа консультироваться с адвокатами в надежде получить деньги. Но у бабушки был слишком хороший поверенный: как законники ни бились, ничего не смогли сделать. Хотя Кит понимала, что должна быть благодарна бабке, все же пока от богатства не было никакого толку. Оно требовалось сейчас, немедленно, а не через пять лет или после замужества, которое никогда не состоится.