— Ты что, не мог дождаться, когда я проснусь? — чуть не выкрикнула я, потому что испугалась почти до остановки сердца, увидев, что Тони нет ни в кровати рядом, ни вообще в доме.

— Там такая давка! — радостно заявил Тони, похоже, гордый за свой поступок. — Люди готовы убивать за кусок колбасы, причём этой же колбасой!

Он смеялся до ушей, таща продукты на кухню. Я охала и семенила следом. Клаус запрыгнул в пакет и вцепился зубами лоток с куриным филе. Пока мы оттаскивали его, засмеялись уже вместе.

Тони подарил мне смартфон взамен моему кнопочному телефону.
Смартфонами к тому моменту пользовались почти все мои знакомые, а у Габриели побывало в пользовании уже не меньше трёх моделей. Но я продолжала скептически относиться к устройству с единственной кнопкой, гладкому и тонкому, словно палитра с тенями для век.

— Это трёшка, — важничая и вместе с тем конфузясь, представил Тони свой подарок. — Самый продвинутый сейчас «Айфон». За этими штуками будущее.

— Тони, ты с ума сошёл, — сказала я, но не в упрёк, а потому что не нашла иного способа выразить свои чувства, среди которых были и удивление, и восхищение, и сомнения, и даже обида за то, что Тони опять действовал по своему усмотрению, а мне хотелось и не хотелось обладать такой дорогой, сложной вещью.

— Да, — кивнул Тони с улыбкой. — Я сошёл с ума. Но я хочу оставаться с тобой на связи в любое время. А я буду часто уезжать, ещё чаще, чем раньше, потому что теперь мне надо ещё больше работать. Понимаешь, Лиз?

— Понимаю…

Впоследствии Тони сдержал оба своих обещания — он всегда оставался со мной на связи, а в командировки уезжал почти каждую неделю.

Иногда мы не виделись по три-четыре дня. Порой поездки растягивались на неделю, потому что Тони начал сотрудничество с белорусским издательством и возлагал на этот союз большие надежды.

Я так и не дописала свой роман «Не мы». Одна из причин крылась в том, что мне, наконец, удалось утвердиться в одной еженедельной газете, куда я подавала статьи время от времени, но теперь мне выделили колонку на постоянной основе и требовали предоставлять материал на месяц вперёд.

Вторая причина состояла в моём решении начать литературную работу в другом жанре. Я загорелась идеей писать фэнтези для детской и подростковой аудитории. Пестов поддержал мой порыв, хоть и сомневался, что моих сил хватит на такое количество направлений. Но его утешило то, что для издания в серии любовных романов у меня ещё оставалось несколько неопубликованных работ.

Я взяла дополнительный псевдоним — Янс Лизери, объяснив это тем, что мужское имя на обложке вызывает большее доверие. Кроме того, читатели, знающие меня по сентиментально-романтической прозе, не будут смущены такому контрасту. Они останутся спокойны, да и я стану меньше волноваться. Сергей одобрил и этот расклад.

А Тони сказал:

— Не боишься, что читатели пронюхают, что автор-мужчина на самом деле — женщина?

— Всё может быть, — не стала я спорить. — Но я тоже не стою на месте и потихоньку узнаю о законах современного рынка. И, да, я тоже хочу добиться успеха. А что будет и чего не будет, узнаем потом.

— Ты молодец, — ответил Тони. — У тебя всё непременно получится.

На следующий день он снова уехал в Беларусь.

Заканчивался март. Морозы отпускали, давая надежду на скорую оттепель. Клаус наел три килограмма, я обогнала его на два. Габи, встретившаяся со мной впервые в новом году, заявила, что полнота мне к лицу, но страдающая худоба делала меня более изящной.

— Габи, я не собираюсь страдать, чтобы снова вываливаться из всех платьев.