– Мистер Файн, вы само очарование! Знаете об этом?

– Я подумал, что, поскольку это будет наш первый раз, все должно быть на высшем уровне.

И у него все получилось.

В другой комнате свет тоже был приглушен. Этот номер Берни сам снял в обеденный перерыв, и до того, как заехать за Лиз, поднялся сюда убедиться, что все в порядке. Он велел горничной разобрать постель и приготовить белье, так что сейчас на кровати был разложен воздушный розовый пеньюар, отделанный перьями марабу, розовая атласная ночная сорочка, а на коврике у кровати стояли шлепанцы.

Лиз невольно ахнула, когда прошла из гостиной в другую комнату и увидела эту красоту. Неужели белье, разложенное на кровати, предназначено не какой-то кинозвезде, а ей, Лиз О’Рейли из Чикаго?

Она поделилась своими мыслями с Берни, и он заключил ее в объятия.

– Ничего, очень скоро Лиз О’Рейли из Чикаго станет Лиз Файн из Сан-Франциско.

Он жадно поцеловал ее и получил такой же страстный ответ, потом бережно уложил на кровать, отодвинув пеньюар в сторону. Это была их первая возможность утолить страсть друг к другу. Желание, накопившееся за три недели, накатило на них, как приливная волна.

Их одежда валялась на полу, накрытая сверху розовым атласным пеньюаром с перьями марабу, их тела сплелись. Лиз покрыла поцелуями каждый дюйм его тела, воплотила в реальность все, о чем он когда-нибудь мечтал, а он ошеломил ее силой своей страсти. Они не могли насытиться друг другом, а потом оба лежали в полумраке спальни – удовлетворенные, полусонные, голова Берни покоилась на плече Лиз, и он играл ее длинными шелковистыми волосами.

– Знаешь, что ты самая красивая женщина на свете?

– А ты, Берни Файн, лучший из мужчин, и душой, и телом, – проговорила она вдруг охрипшим голосом.

Внезапно тишину номера нарушил ее хохот: Элизабет обнаружила, что он спрятал под подушкой. Это был черный кружевной пояс для чулок с красной розочкой. Она подняла его над головой, как трофей, поцеловала Берни, надела этот пояс, и они опять занялись любовью. Это были самые прекрасные часы и в ее, и в его жизни.

Было уже гораздо позже часа, когда они сидели в ванне и Берни ласкал ее соски в душистой пене.

– Если так пойдет дальше, мы никогда отсюда не выйдем, – промурлыкала Лиз, как довольная кошка, прислонившись головой к розовому мрамору. – Надо же позвонить няне и предупредить, что мы вернемся позже.

Берни признался, что уже обо всем позаботился.

– Ты что, ей заплатил?

– Конечно.

Он выглядел таким довольным, что она не смогла сдержать эмоций и опять его поцеловала.

– Берни Файн, если бы ты только знал, как я тебя люблю!

Он улыбнулся. Больше всего на свете ему хотелось провести с ней всю ночь, но, – увы, это было невозможно. Он уже пожалел, что предложил пожениться после Рождества, потому что не представлял, как сможет пережить без нее столь долгий срок. Мысли о свадьбе напомнили ему еще кое о чем.

Он встал и вылез из ванны, весь в мыльной пене.

– Ты куда? – удивилась Лиз.

– Сейчас вернусь.

Лиз проводила его взглядом. Это сильное тело с широкими плечами и длинными мускулистыми ногами не могло оставить ее равнодушной. Она откинулась на спинку ванны и закрыла глаза, дожидаясь его возвращения. Он не заставил себя долго ждать, быстро присоединился к ней и скользнул рукой к местечку между ног, раздвинул пальцами складки и снова стал ласкать ее там, одновременно жадно целуя в губы. На этот раз они занялись любовью в ванне, и звуки их страстного соития отдавались от розового мрамора стен гулким эхом.

– Тсс, – чуть позже прошептала Лиз, хихикая. – Как бы нас не вышвырнули из отеля.