– Ну вот видите. Вы помчались в аэропорт сломя голову, даже не узнав, не опоздали ли вы на московский рейс, и в результате летели с пересадкой. А вы говорите, что отец вам ни о чем не сказал.

– Он просто попросил приехать.

Теперь Анна поняла, о чем говорил Стас, когда советовал не разговаривать с полицией. Она рассказала следователю чистую правду. Отец позвонил и попросил ее приехать. У него был совершенно спокойный голос. Он даже не сказал «приезжай немедленно». Он сказал: «Я хотел бы тебя повидать». Она спросила: «Когда?». Он ответил: «Хоть завтра».

Она ждала этого звонка восемь лет. Шесть раз по триста шестьдесят пять дней и два раза по триста шестьдесят шесть. И в каждом дне было двадцать четыре часа, в каждом часе было шестьдесят минут, и каждую минуту она ждала этого звонка. Поэтому она взяла такси и поехала в Хитроу. Следователь никого не ждал восемь лет. И поэтому ему казалось, что отец сказал ей что-то очень важное. Небывалое.

Конечно, небывалое. Он сказал: «Мне надо тебя видеть».

– Вас встречали в аэропорту? – спросил следователь Арлазов.

– Да.

– Кто?

– Не знаю, – ответила Аня, – по-моему, какие-то сотрудники отца. Я… я не помню. Они сразу сказали, что его… больше нет.

– Как звали сотрудника?

– Я… не помню.

Следователь Арлазов смотрел на нее с удвоенным подозрением. Аня поняла, что сделала еще одну глупость. Следователь наверняка узнает, кто привез ее на дачу. Вон, охранники скажут. Которые у ворот. Стас с его черным «БМВ» и охранниками в снежно-сером камуфляже не тянул на сотрудника отца. Вряд ли он даже был его партнером. Партнер – это английское слово. А для таких отношений, что были между отцом и Стасом, английских слов, вероятно, нет. Потому что в Англии нет таких отношений.

Следователь решит, что Стас запугал ее.

– У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог его заказать? – спросил следователь Арлазов.

– Заказать? В каком смысле – заказать?

Она не знала этого слова. Она слишком долго прожила в Англии.

– Заказать – в смысле убить, – пояснил следователь.

– Нет.

Следователь посмотрел на нее и сказал:

– Ну что же, я поехал. Спасибо за чай.

Аня вышла проводить его на крыльцо. Дождь прекратился. Охранники, оставленные Стасом, играли в футбол с водителем «мазды».

– А вы… как вы думаете, кто его… убил? – спросила Аня.

– Не знаю, – сказал следователь, – но вообще бизнесменов очень часто убивает их «крыша». Особенно если это очень крупные бизнесмены. И очень крупная «крыша». Такая, что считается уже не «крышей», а партнером.

Следователь Арлазов на серебристой «мазде» уехал, Аня проводила его и поднялась на второй этаж.

Кабинет отца располагался в самом конце холла. Паркет в кабинете был как лед на горном озере, в сверкающих лаком половицах отражалась лепнина на потолке и тяжелые, в форме львиных лап, ножки старинного письменного стола. Высокие окна протянулись от пола до потолка, и стекла их отливали мрачной синевой: уже потом Аня поняла, что стекла были бронированные.

Сейф около телевизора был отделан породистым темно-бордовым деревом и уставлен фотографиями в серебряных рамках. На одной из фотографий были отец и Стас. Стас искоса глядел на ее отца, положив ему руку на плечо, и крупный хишный его рот улыбался. Несмотря на то что они сидели, было видно, что Стас выше ее отца на голову.

Дверца сейфа была перехвачена белой полоской, в замке торчал ключ. Аня повернула ключ, и сейф отворился. Внутри лежали какие-то бумаги и пачки наличных денег. Денег, по меркам Ани, было очень много. Пять пачек. Пятьдесят тысяч.