— Тим… — прошептала она, подрагивая голосом, — Ваньк… Я вам буду писать. Я вас ждать буду. Обещаю.

— Обещаешь? — низким, хриплым голосом спросил Тим, — будешь учиться и ждать нас, да? Обещаешь?

— Да, конечно, конечно! Я вас дождусь! Обещаю! Обещаю!

Торопливо начала заверять Ветка, и мы опять переглянулись через ее голову.

Это было не то, чего мы добивались… Но хоть что-то.

Она обещала ждать.

И писать.

Мы знали, что она выполнит обещание.

И , опять не сговариваясь, оставили решающее прояснение отношений и такие же решающие действия на будущее.

В конце концов, год — это немного.

9. Глава 9. Тим. Тогда

Я решил, что я на ней женюсь, сразу, как увидел.

Еще в далеком , голожопом детстве.

Ванька ее привел в мой двор, мелкую, хрен знает как одетую, но нам тогда на внешний вид вообще было насрать. Сами не лучше выглядели.

У Ваньки родаки скупались на рынке и в популярных тогда среди нищеты секондах.

А я так вообще вечно в обносках лазил.

Бабка искренне считала, что пацану новая одежда не нужна вообще, все равно вырастает быстро, и потому нехрен тратиться.

Ну и побиралась по соседям, собирая всякий рваный хлам.

Мне было посрать.

Зимой я закалялся в драных ботинках “прощай молодость”, над которыми ржали в школе, пока мы с Ванькой не вбили всем ржущим зубы в глотки, таскал пальтишки из времен умершего Советского Союза и шапку-ушанку и был вполне счастлив.

А летом не вылезал из старых, отданных соседом джинсов, которые бабка обрезала и ушила.

И мелкая девчонка, притащенная на буксире Ваньком, вполне в мою мировую гармонию вписывалась.

Это с первого взгляда.

Нашего возраста, замурзанная, смешная, она казалась не девчонкой, а пацаном.

А потом она посмотрела на меня своими зелеными глазами… И я упал. Верней, мне показалось, что упал, потому что земля под ногами реально качнулась.

Смотрел на нее, моргать забывая. И дышать забывая. И невероятным дураком делался, не умеющим двух слов связать. И внутри все переворачивалось и на место нихера не вставало!

Мне кажется, я в таком состоянии и провел все школьные годы. Не умея оторвать от нее взгляда. И боясь моргнуть. Вдруг исчезнет?

Это была какая-то дикая, больная зависимость, жуткая в своей обреченности. Потому что, что именно делать, чтоб Ветка поняла, как я к ней отношусь, и, что самое главное, согласилась на это, я понятия не имел. А потому немел и краснел.

И пялился.

И понимал, что попал. Так попал!

Бабка, когда еще была в себе и не путала меня с погибшим отцом, рассказывала сказку про нашего предка, какого-то знаменитого татарского батыра, который увидел в одном селении русскую красавицу и не смог ни есть, ни спать, пока не выкрал ее под покровом ночи и не увез к себе в дом.

И потом всю жизнь караулил свою женщину, никому не позволяя даже глянуть на нее косо. Кстати, и погиб из-за этого… Захотел его красавицу себе местный бай, а батыр не отдал… Отбивался, пока мог, а потом ее убил ножом в грудь и на ятаганы байских батыров прыгнул…

Грустная история, короче, показывающая как раз всю тщательно скрываемую дурь моих кровных предков.

Я, честно говоря, думал, что это все сказки, тем более, что я и не полностью татарин, наполовину только. Мать русская была, и бабка до конца жизни плевалась при одном ее имени, так и не одобрив женитьбу отца на чужой.

Но, похоже, во мне-таки гены предка ожили, когда я Ветку увидел… Потому что первым желанием было именно ее утащить куда-нибудь.

Ванек держал ее за руку, а я хотел ему в морду дать. Впервые в жизни с нашей самой первой встречи, когда мы с ним сначала подрались, а затем замирились и стали лучшими друганами навек.