– Зачем ты чешешь волосы? – продолжал он спрашивать. – Дай мне гребешок! – в его голосе прозвучали стальные нотки.

Она даже не пошевельнулась. И вдруг он резко шагнул к колыбели и наклонился над ребёнком.

– Не смей! – крикнула она и вскочила с места.

Он усмехнулся и поднырнул под люльку.

Она села на кровать, вцепилась обеими руками в колыбель. Он привстал и опять протянул руки к младенцу, и в этот момент над колыбелью появились световые контуры ангельских крыльев.

– Вон отсюда! – осмелела она. – Желанный нашёлся! Чтоб духу твоего здесь не было! – кричала она.

Он отпрянул от люльки. Во дворе прокричал петух. Растворились и тут же захлопнулись ставни окон, и глухой, редкий стук по дереву поднял дыбом волосы на голове женщины.

– Догадалась! – разочарованно закончил пришелец эту историю и исчез.

– Мам, ты выпачкала волосы мукой, что ли? – спросила её утром старшая дочь.

– Да я ничего не пекла. Где? В каком месте?

Она подошла к зеркалу и увидела на волосах седую прядь.

На краешке земли занималась заря.

– Красота-то какая! – сказала женщина.

Родилась в г. Октябрьском Республики Башкортостан. Лауреат башкирского республиканского фестиваля поэзии «Родники вдохновения». Автор поэтической книги «Имя ласточки горной». Стихи и проза публиковались в «Литературной газете», «Дне литературы», в журнале «Аргамак», в альманахах «ЛитЭРА», «Пятью пять», «Артбухта», в сборниках «Траектория», «Точки» и др. изданиях. Лауреат Международного прозаического чеховского конкурса «Краткость – сестра таланта», фестиваля исторической поэзии «Словенское поле», премии молодых писателей им. А. Филимонова. Финалист конкурса «Проявление» и фестиваля «Славянские традиции». Училась в Литературном институте им. А. М. Горького. Работала редактором отдела поэзии альманаха «Артбухта» и журнала «Лампа и дымоход». Живёт в Москве.

Утром мне проткнули уши. Мы сели у окна, мама принесла иголку, вату и спирт. Иголка никак не хотела выходить с другой стороны. Спирт жёг до ужаса, руки у мамы были в крови, я плакала. Когда иголка протыкала второе ухо, я дёрнулась, мама всё бросила, громко зарыдала и ушла в другую комнату. Уши горели, как будто их сдавили и продолжали сдавливать клещами. Я сидела не двигаясь и смотрела в окно. Я сама попросила дырочки в ушах: все подружки давно носили золотые гвоздики или колечки, и мне, пятилетней, это казалось красивым. Специальные пистолеты с иголками в наш маленький город не привозили, и я готова была терпеть.

Кое-как мы завершили кровавое дело, и мама продела мне в уши пропитанные спиртом ниточки. Они казались тяжелее серёжек с рубинами, тяжелее хрустальных светильников, как будто мочки сдавили жерновами, жернова крутились и гудели… Хотелось свернуться в клубочек, спрятаться где-нибудь в уголке, укрыться с головой, только бы избавиться от боли в воспалённых ушах. Боль не проходила весь день. Играть не хотелось, читать не получалось, подружек домой не звала…

К вечеру мама села за швейную машинку. Платья в наш маленький город тоже не привозили, только ткани, поэтому шили сами. Мама раскатала на полу рулон миллиметровой бумаги и переносила на неё выкройку из швейного журнала, немного корректируя фасон. Рядом уже был разложен белый лён в синюю крапинку.

Мой недавно родившийся братик лежал, запелёнатый, на диване и играл с кусочками серебристой ткани и бусами из коробки. Коробка была сделана из новогодних открыток: открытки приклеивали на картон, вырезали, края красиво обвязывали «столбиком» и сшивали. Внутри хранились катушки с нитками, мерная лента, собранные на леску пуговицы. Зелёная, с новогодними свечами и шариками, коробка нравилась малышу больше разноцветных тканей, и детские пальчики скользили по гладким открыткам, но никак не могли их ухватить. Не получив коробку, малыш обиделся и принялся хныкать. Это означало, что его скоро будут кормить и готовить ко сну.