– Ты должна мне помочь, – вместо приветствия шепчет Джек, и его голос заставляет ее вспомнить, что она облачена только в ночную сорочку, под которой ничего нет.

Мэри не помнит, насколько прозрачна ткань, из которой пошита сорочка, и это ее смущает.

Ее щеки начинают пылать.

– Что произошло? – пытаясь скрыть неловкость, спрашивает Мэри.

– Мы нашли Киру. Она сейчас у Капитана… отдыхает, – говорит Джек.

Смущение сменяется радостью от того, что подруга жива.

– А… почему ты пришел ночью? Что от меня требуется?

Джек тихо вздыхает.

– Мы с Капитаном убили… десятерых.

– Что? – теперь понятно, почему от Джека пахнет кровью.

– Да, так получилось… и нам нужно замести следы. До рассвета. Ты понимаешь, о чем я?

Да, Мэри понимает. Джек говорит о вечно голодных печах Крематория.

– Я… мне надо одеться, – Мэри внезапно становится холодно и немного страшно. Она обнимает себя за плечи, натужно пытаясь вспомнить: прозрачная сорочка, или нет.

Джек, кажется, все понимает.

– Я буду ждать тебя на улице, – бросает он и уходит, забирая с собой свой гнев, отчаяние и облегчение.

Оставляя пустоту и странное чувство. Будто Мэри что-то упускает. Что-то настолько очевидное, что ей должно быть стыдно, что она этого не заметила.

Быстро одевшись, Мэри спускается по лестнице, выходит на крыльцо и натыкается на Джека, который стоит на верхней ступеньке. Все его эмоции снова запрятаны глубоко внутри, и он опять становится невидимкой для Мэри.

Но его запах остается. И теперь, когда его эмоции больше не видны, рисующая слышит этот запах намного лучше, чем до этого.

Запах крови. И шерсти.

Твари.

Мэри замирает на миг, а потом расслабляется. Скорее всего, среди тех, с кем схлестнулись Джек и Капитан, были Твари, вот и все.

Он подает ей руку и куда-то ведет.

– Я украл экипаж, – весело говорит он. – Хорош полицейский, ничего не скажешь!

Он как будто стал самим собой, но Мэри видела его несколько минут назад. Она понимает, что это всего лишь маска.

Он надел ее недавно? Или носит ее всю свою жизнь?

– Как Кира? – спрашивает Мэри, и Джек слегка сжимает ее локоть, не совладав с собой.

– Плохо. Ее пичкали наркотиками и… – он обрывает себя. – Она вся в синяках.

Мэри кажется, будто он хотел сказать что-то другое.

Он подводит ее к экипажу, помогает устроиться на сидении, а сам устраивается на месте возницы.

Они едут довольно долго, и Мэри пытается понять, куда. Каждый район, каждый квартал, каждый дом Рурка имеет свой особенный запах. Слепая рисующая надеется, что однажды сможет изучить город досконально, и ей не придется угадывать.

Нет, она будет точно знать.

Впрочем, она сразу понимает, куда Джек ее привозит. Опера. Здесь всегда пахнет по-особому. Лаком для дерева, пудрой и застиранными костюмами.

А еще закулисными интригами, вдохновением и фальшивыми слезами.

Сегодня, ко всему прочему, здесь пахнет кровью. Мэри кажется, что запах ржавчины въелся в одежду, осел на волосах и стал неотъемлемой частью мира.

Или просто этого города.

– Останься здесь, – командует Джек.

Мэри выбирается из экипажа и терпеливо ждет, пока Джек возится с телами. Будь она зрячей, могла бы ему помочь, а так ей приходится просто принюхиваться.

Она была права: среди противников Джека и Капитана действительно оказались Твари. Она слышит дух «мерцающего холода» и кого-то еще. Именно его запах въелся в Джека.

– С кем ты дрался? – тихо интересуется Мэри, когда он, закончив, с трудом закрывает дверь, снова садится на место возницы и помогает ей расположиться рядом с собой.

– Ты о чем? – рассеянно спрашивает Джек, разбираясь с поводьями.