– С ней все хорошо, – прошелестел он.

Капитан усмехнулся. Странно, он почему-то решил, что, завязав отношения с Марлой, Томас охладел к Кире.

Очевидно, нет.

– Я не волнуюсь, – сказал Капитан.

Теперь настала очередь Мэри усмехаться.

– Я вижу, – хмыкнула она.

Слышать подобное от слепой было дико.

Бричка остановилась. Капитан помог Мэри выйти, и она привычно взяла его под руку.

Привычно. Еще не так давно именно Рисующая была его спутницей на всех раутах, и все думали, что она – его любовница.

И если бы не слепота, все так бы и оставалось. И сейчас Капитана шантажировали бы жизнью Мэри, а не Киры.

Боялся бы он за Рисующую так же? Поддался бы шантажу?

Хотя, если подумать, он не поддался шантажу и в прошлый раз. Они все равно раскрыли дело о пропавших подростках.

И спасли детей.

Но образ Киры, израненной и обнаженной, до сих пор преследовал Капитана во снах. Мэри нарисовала то, что не сбылось.

Так бывает?

Дежуривший у входа в морг, старик вытаращил глаза, глядя, кого привел Капитан. Слепая художница выглядела просто жалко, а вот Томас представлял собой классического пройдоху. Впрочем, это было недалеко от правды.

– Шт…татских не положено, – промямлил он, вжимая голову в плечи.

Старик совершенно точно подрабатывал, позволяя студиозусам из местной медицинской школы, вскрывать тела неопознанных. И он знал, что все об этом знают.

Поэтому, выдав дежурную фразу, дал Капитану, Мэри и Томасу пройти.

Честно говоря, Капитан уже насмотрелся на труп Нинель Эйзенберт. Поэтому, пока Томас и Мэри занимались делом, он отошел к столу, где располагались улики.

Цветы.

Хризантемы в глазах. Сплетенное рубище из декоративных подсолнухов, гербер и лилий. Что это может значить?

Предположение, что убийца символизировал это, как подарок, было очень похоже на истину. Убийство на почве ревности? Вдовушка явно пользовалась популярностью среди мужчин, а судя по ее участию в деле с танцующей – страдала от скуки. И вполне могла пытаться развеять скуку частой сменой партнеров.

Вдовам можно все. Им многое прощают.

Нинель была не только богата, но и красива… очень красива.

А кто теперь унаследует ее состояние?

И куда, демоны всех преисподних, делись Кира и Джек?

– Незадолго до смерти она с кем-то была, – внезапно сказал Томас.

Капитан обернулся. Оказывается, пока он нюхал цветочки, Шакал принюхивался к телу. И не просто принюхивался.

Частично изменившись – на щеках и запястьях проступила шакалья шерсть, а челюсть выдвинулась вперед – он легонько касался языком шеи леди Эйзенберт.

– Ты уверен? – отведя взгляд, спросил Капитан.

Томас кивнул. Вернув себе человеческий облик, он опасливо покосился на него.

Мэри с безучастным видом стояла возле двери. Будто почувствовав его взгляд, она сказала:

– Прости, Капитан. Я же слышу эмоции. А мертвые ничего не чувствуют. Здесь я бесполезна.

В этих словах слышалось многое. Капитан явственно услышал: «Зря вы меня с собой взяли».

– Ладно… – глубоко вздохнув, он двинулся в сторону рисующей. – Пошли отсюда.

– Надо было оставить меня у Томаса, – произнесла Мэри. – Я всего лишь обуза.

Томас замер, а потом посмотрел на Капитана. В его глазах читалась просьба. Капитан покачал головой. Его и не нужно было просить.

– Ты никогда не будешь обузой, – твердо сказал он. – Слышишь? Никогда.

И он с облегчением понял, что говорит чистую правду.

Мэри слабо улыбнулась, а Капитан повернулся к Томасу.

– Цветы обнюхивать будешь? Или облизывать?

Шакал усмехнулся, а потом покачал головой.

– На ней запах Твари, Капитан, – произнес он.

– Что?

– Я только понять не могу, кто именно был с ней. Запах четкий, но очень слабый… я думаю, поэтому он ее в воду и кинул. И в цветы ее укутал.