Мэрлинсон пояснил:

– Майк уже снял фильм для всех нас, гражданских, равно как и большинство специалистов НАСА. И ставлю на кон свою Национальную медаль: готов спорить, что следующая в его списке – вы.

Рейчел обернулась к нему:

– Я? О чем вы говорите? Для этого нет никаких оснований, я не могу этого делать хотя бы по роду своей работы.

– Тогда зачем же президент вас сюда прислал?

– А вот этого он мне еще не объяснил.

На губах Мэрлинсона расцвела улыбка.

– Вы ведь сотрудница аппарата разведки Белого дома? Причем именно та сотрудница, которая занимается анализом поступающих сведений. Так?

– Вы правы. Но к науке я не имею ни малейшего отношения.

– Кроме всего прочего, вы еще и дочь человека, который умудрился всю свою избирательную кампанию построить на критике действий НАСА, в частности, на чрезмерной трате этим агентством денег налогоплательщиков.

Рейчел чувствовала, что приближается бурная развязка.

– Вам придется признать, мисс Секстон, – вступил в разговор Мин, – что ваше участие в фильме придало бы ему совершенно новое звучание и новые краски, не говоря уж о большей степени доверия зрителей в этом случае. Если президент прислал вас сюда, то скорее всего ему нужно ваше участие – в той или иной форме.

Рейчел снова вспомнила слова Уильяма Пикеринга, тревожившегося о том, что ее попробуют использовать против собственной воли.

Толланд взглянул на часы.

– Нам нужно спешить, – проговорил он, направляясь в центр хабисферы, – уже скоро.

– Что скоро? – не поняла Рейчел.

– Самое главное событие. НАСА пытается поднять метеорит на поверхность. Это произойдет с минуты на минуту.

– Что, эти парни в самом деле вытаскивают камешек весом в восемь тонн из слоя льда толщиной в двести футов?

Мэрлинсон выглядел счастливым.

– Но вы же не думали, что НАСА собирается оставить подобную находку там, где она лежит уже невесть сколько, скрытая льдами?

– Нет, конечно, но… – Рейчел оглянулась. Никаких следов крупномасштабного, как можно было бы ожидать, подъемного оборудования заметно не было. – Но как же именно они собираются это осуществить?

Корки гордо задрал нос:

– Без проблем. Вы ведь находитесь в месте, буквально набитом учеными-ракетчиками!

– Ерунда! – осадил товарища Мин. – Доктор Мэрлинсон просто очень любит вешать людям лапшу на уши. А правда состоит в том, что все здесь только этим и заняты – думают, как бы половчее вытащить метеорит. А лучший вариант принадлежит доктору Мэнгор.

– Я не знакома с доктором Мэнгор.

– Это гляциолог из Университета Нью-Хэмпшира, – пояснил Толланд. – Четвертый и последний из независимых ученых, собранных здесь президентом. Мин прав, Мэнгор умнее всех.

– Хорошо, – заинтересовалась Рейчел, – и что же именно предложил этот парень?

– Не парень, – поправил Мин, явно смутившись. – Доктор Мэнгор – женщина.

– Ну, это еще надо доказать, – проворчал Мэрлинсон. Он искоса взглянул на Рейчел: – И кстати, доктор Мэнгор скорее всего примет вас отнюдь не любезно.

Толланд сердито взглянул на товарища.

– Точно-точно! – подтвердил тот. – Конкуренция ей вовсе не понравится.

Рейчел растерялась, ничего не поняв.

– Простите… О какой конкуренции вы говорите?

– Не обращайте на него внимания, – посоветовал Толланд. – К сожалению, Национальный научный комитет почему-то не понял, что Мэрлинсон – полный идиот. Вы с доктором Мэнгор прекрасно поладите. Она прекрасный профессионал, считается одним из самых авторитетных гляциологов мира. Несколько лет она жила в Антарктике, изучала движение льдов.

– Странно, – вставил Корки, – а я слышал, что университет добился гранта и отправил ее подальше, во льды, чтобы хоть немного пожить спокойно и мирно.