– Попробую. Скажи Матильде, чтобы она зашла ко мне завтра вечером.

А ведь действительно, подумал я, если Сергею сбрить бороду, слегка укоротить усы и надеть парик, а мне, наоборот, бороду приклеить и побрить башку налысо, да после этого обоих слегка подгримировать, может получиться достаточно убедительно. Интересно, что мне скажет Маля?

Причины, побудившие молодую жену Сержа к проявлению неумеренного героизма на грани самопожертвования, оказались просты, незатейливы и несколько меркантильны.

– Ротшильды станут гораздо более уверены в моих возможностях влиять на вас, если получат основания думать, что мы иногда кое-что себе позволяем в личном плане, – объяснила она. – Сергей будет изображать из себя вас и поедет в императорском поезде. А со мной ничего изображать не придется – тесные встречи с ним у нас и так будут, но многие подумают, что я сплю с вами.

– С первого взгляда неплохо, но только с чего это тебя так резко потянуло на самопожертвование? Риск, хоть и не очень большой, все же есть, причем он максимален именно в том составе.

– Так я же в императорском поезде не поеду! Мне такое не по персоне, буду Сережу на остановках навещать. И, раз уж вы будете его играть, то мне вполне логично ехать рядом с вами. Во-первых, как молодой жене. Во-вторых, рядом с вами будет самое безопасное место, я в этом убеждена. А в-третьих, если вдруг выяснится, что в поезде для свиты едет не Сережа, а вы под видом его, то подозрения, что мы с вами любовники, от этого только усилятся.

– Хм… на первый взгляд убедительно. Но ведь это еще не все причины?

– Александр, ну конечно. Просто, когда французы убедятся в моей полезности и подкинут еще денег, можно я оставлю себе на тридцать процентов больше, чем в прошлый раз? А то мы в Стрельне все никак отделку завершить не можем.

– На двадцать пять. А хочешь тридцать – тогда езжай вместе с Сергеем в императорском составе, повод придумаем.

– Не надо, двадцать пять тоже очень хорошая цифра.

Рита против Малечкиной затеи ничего не имела, и я, естественно, на следующее же утро познакомил с ней Петра Маркеловича.

– В принципе неплохо, – кивнул канцелярист, – но, Александр, позвольте вам сказать откровенно. Я убежден, что из вас выйдет не самый лучший великий князь Сергей Михайлович. Найдем и поубедительней, а вам лучше ехать под личиной господина Шумахера в поезде обеспечения. Тогда в легенде появляется третий слой, что повышает ее устойчивость. Ну, а что Шумахеру придется ехать не в столь комфортных условиях, как великому князю, вы, я надеюсь, переживете.

– Да, переживу, не барин. А вы на всякий случай подготовьте документы еще и для Ржевского. Вот только, пожалуй, пусть он теперь будет не гвардейцем, а жандармом. И подрастет в чине до штабс-капитана.

Вообще-то мы все считали, что вероятность покушения на меня не очень высока – хотя, конечно, она есть. Но вот вероятность того, что в Питере во время моего отсутствия начнут происходить весьма интересные события, оценивалась как близкая к ста процентам.

Даже как-то странно: за всю свою вторую жизнь я ни разу не вспомнил песню злостных алиментщиков из первой юности – «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз». Хотя на поездах пришлось поездить не так уж и мало. Не как Вильгельму, конечно, который иногда проводил в своем поезде по три месяца в году, но все же. И в самом начале поездки на Дальний Восток тоже ничего особенного не замечалось – ну еду себе и еду, не в первый же раз. А вот когда кавалькада из пяти поездов (правда, довольно коротких, по шесть – восемь вагонов) проехала Ярославль и взяла курс на юго-восток, в голове сразу назойливо зазвучало: «Колеса диктуют вагонные, где срочно увидеться нам…».