– Ну, хорошо, а где их взять-то, эти деньги?

– Если есть сила, можешь отнять, а если мозги, то развести кого-нибудь.

– И на эти деньги купить совесть.

– Не, – Леха скривился. – Совесть – это баг. На фига ее покупать?

– А что тогда делать человеку, у которого чуток силы и совсем немного мозга? – Тифон, хитро прищурившись, посмотрел на Леху.

– Ну, в моем случае ни то ни другое не нужно, – Леха горделиво поднял голову и расправил плечи. – За красоту люди сами все отдают.

С этими словами он выбросил бычок в траву, ухватился за металлическую перекладину вышки и подтянулся. Закинул ноги, перевернулся и, поднявшись в полный рост, начал карабкаться еще выше.

Тифон так же ловко полез следом. Его руки впечатляли – сплошные мышцы и вены, хотя качком он вовсе не выглядел. Подтянулся на правой, перехватился левой, легко и просто: раз-два, раз-два, будто это не требовало никаких усилий. Немного завороженно я смотрел на них обоих, как на акробатов в цирке.

Подниматься слишком высоко Криворотов все же не стал, уселся на горизонтальной планке и, прицелившись, плюнул на Тифона, но не попал, зато тот через несколько секунд был уже рядом с ним. Я испугался, что они начнут толкаться, но у обоих хватило ума этого не делать.

Снизу мне казалось, что ребята не так уж и высоко, но когда сам добрался до них и глянул на землю, внутри пробежал холодок.

Зато оттуда были отлично видны полосатые красно-белые трубы с одной стороны и новенькая многоэтажка с противоположной. Линия электропередачи приближалась к высотке чуть ли не вплотную, а затем уходила куда-то дальше, в сторону шумевшего за лесом шоссе.

Изловчившись, Леха достал свой мобильник и принялся делать селфи.

– Как быть с «нокией»? – вспомнил я о неприятном. – Зарядки десять процентов осталось.

– Выброси симку или даже трубку, – ответил Тифон.

– Я про другое. Что делать с этой Яной?

– А что ты сделаешь? Человек просто потерял телефон.

– ТЭЦ – это где?

– Трубы видишь? – он махнул в сторону горизонта. – Это ТЭЦ. Некоторые помещения неработающие. Заброшенные. В последний раз я летом туда лазил. Был когда-нибудь на заброшке?

– Нет.

– Как можно дожить до семнадцати и не влезть на заброшку? – воскликнул Леха потрясенно. – Стоит один раз попробовать, и твоя жизнь уже никогда не будет прежней. Идем завтра?

Он с надеждой посмотрел на Тифона.

– Завтра у Зои день рождения.

– Точно, – Леха шлепнул себя ладонью по лбу. – Тогда на следующей неделе.

– Можно.

Мы замолчали, и стало слышно, как от ветра шумит листва. Ребра стальной балки больно впивались в ладони и ляжки, но именно из-за этого, из-за этой тупой, медленно разрастающейся боли, из-за чистого глубокого неба, ветра, свежего осеннего воздуха и высоты я внезапно в полной мере ощутил, что я есть. Открытие, достойное Капитана Очевидность. Но никогда прежде у меня не было такого, чтобы хотелось удержать какой-то момент. Накатило и подняло к проводам. Еще вдох, и унесло бы до самого белого дыма из трубы.

Я подумал, что странно устроены люди, стремясь сбиваться в тесные городские коробки, чтобы жить друг у друга на головах, когда вокруг природа и полно свободного места. Этот вопрос меня интересовал уже давно. Но сколько я ни гуглил, кроме ответа, что человек – существо социальное, ничего вразумительного так и не нашел.

– Интересно, почему люди не могут сами по себе? – я кивнул в сторону дома. – Вон сколько леса кругом. Многие ненавидят друг друга, но все равно живут вместе. Некоторые вообще всех ненавидят, но никуда не уходят.

– А кого им тогда ненавидеть? Самих себя? От этого сходят с ума, – сказал Тифон. – Я ролик смотрел про заключенных в Алькатрасе. У них реально крышак едет. Оттого, что перестают понимать, кто они, и существуют ли на самом деле. Потому что только через других можно увидеть себя.