– Брось! Значит, спросим, кто у них рулит, зайдем к нему или к ней домой. Сразу понятно будет, как народ настроен.

Костя говорил и говорил, убеждая Диму, что не свалял дурака, уговорив его поехать в Петровку, но Дима не слушал. Тревожное чувство росло и ширилось, хотя непонятно, что именно не так. Проселочная дорога, лес по обе стороны, солнце, припавшее к горизонту, как кошка перед прыжком, – что во всем этом особенного?

Но беспокойство разливалось в воздухе, мешало думать, не давало вдохнуть полной грудью. Погуглить бы, узнать, что за деревня, в Интернете есть информация обо всем! Но не получится. Ни Интернета, ни сотовой связи нет, и в этом как раз ничего необычного. Глухомань. Будет новая вышка – появится и связь.

Лес расступился, дорога пошла вниз. Наклон не резкий, но ощутимый. Вспомнились слова о том, что Петровка лежит в низине. И болота где-то за деревьями, наверное. При мысли о стоячей, мертвой воде стало совсем тошно. Дима хотел решительно сказать, дескать, давай-ка найдем подходящее место, развернемся и дернем отсюда от греха подальше, но не успел.

– Приехали! Петровка! – воскликнул Костя.

Теперь уж какой смысл уезжать – добрались.

Петровка была большая, вроде даже больше почти всех деревень, которые они объехали. Дома хорошие, добротные, крепкие. Если платежеспособность можно оценить по этому критерию, то в Петровке жили не самые бедные люди, услуги связи и быстрого Интернета оплатить точно сумеют.

Они медленно ехали по улице. Редкие прохожие провожали их взглядами. Люди во дворах и огородах, увидев машину, пристально смотрели на нее. Никто не улыбался, не махал приветственно, но, с другой стороны, где кто так делал? С чего бы приветствовать незнакомцев?

– Деревня как деревня, – произнес Костя, и Дима уловил неуверенность, сомнение в его голосе.

«Врешь, – подумал он, – тебе тоже не по себе!»

Что-то настораживало, и Дима вертел головой по сторонам, пытаясь найти источник тревоги, понять, что его заботит.

– Мне здесь не нравится, – сказал он.

– Хорош! Нас с тобой попросту накрутили, вот и мерещится…

Он не закончил фразу. Дима перебил, до него внезапно дошло:

– Все пожухшее, видишь? – Он хотел сказать «мертвое», но понял, что не хочет произносить это слово вслух. – Многие деревья голые стоят, без листьев. Кусты, трава – желтые. А ведь рано еще, начало августа, всюду зелень.

– Возможно, из-за болот? – высказал предположение Костя, пытаясь быть рассудительным. – Они так влияют?

– Чушь собачья, – рявкнул Дима. – Кстати, о собаках! Они не лают, не бегут за машиной, не лезут под колеса, смотри, валяются на земле, как дохлые!

Возразить на это было нечего, Костя промолчал. Других животных видно не было, хотя что за деревня без кур, коз или другой живности? Местные жители медленно подходили к заборам и с одинаково непроницаемым выражением на бледных лицах смотрели на машину.

– Деревенские правы были: странные в Петровке люди, похожи на зомби из ужастиков.

Костя деланно засмеялся, но от этого стало только хуже.

– Валим отсюда, – решительно проговорил Дима. – Я тут не останусь. Говорить ни с кем не буду.

Костя открыл рот, чтобы по привычке возразить, покосился на приятеля и промолчал. Улица закончилась чем-то вроде площади – большого круглого пятачка, в центре которого высилось непонятное: круг, выложенный гладкими белыми камнями, а в круге – холм.

– Объезжай эту штуковину, разворачивайся вон там, – скомандовал Дима, и Костя хотел сделать это, однако дорогу им преградили.

Двое мужчин вышли, замахали руками, призывая остановиться. Не будешь же по людям ехать – пришлось притормозить.