— Доброго утра, ваше сиятельство. Сегодня вы рано…

На столик опустилась дымящаяся чашка на блюдце. Утренний кофе мне теперь приносила Арина Степановна лично — честь, которой раньше удостаивались только дед, отец и Костя. И, сколько я ни пытался ворчать, ругаться — а то и вовсе приказывать, — хранительница усадьбы больше не называла меня по имени, Сашей. Только на вы» и уже набившее оскомину «сиятельство». Как говорят французы — noblesse oblige, положение обязывает.

И, видимо, обязывает не только меня.

Но привыкнуть я все равно никак не мог. Дежурная учтивость и этикет… нет, не то чтобы сделали Арину Степановну чужой или выстроили какую-то стену — но я все равно чувствовал, что приподнялся над простыми смертными еще на ступеньку или две — и впереди таких ступенек еще немало.

И рано или поздно я заберусь так высоко, что вполне могу перестать замечать тех, кто остался внизу.

— Не спалось, — вздохнул я, протягивая руку за кофе. — Пожалуй, сегодня просто почитаю газету… до завтрака.

— Ничего там интересного, Александр Петрович, уж поверьте. Опять про вашу светлость гадости пишут.

Это где? Про меня, да еще и в самом важном столичном издании?

А, нет — показалось. Заметил на столике еще одну газету: потоньше, с бумагой не самого лучшего качества — да и в целом не самую… выдающуюся. Уж не знаю, кому взбрело в голову принести сюда свежий выпуск «Вечернего Петербурга» — ни я, ни Андрей Георгиевич, ни уже тем более дед такое не читали.

И все-таки принесли. Уж не для того ли, чтобы газетенка попалась мне на глаза?

— Александр Горчаков-младший, — прочитал я вполголоса. — Палач все еще на свободе.

Даже так?.. Сильно.

Несмотря на звучный заголовок, статья (здоровенная, на весь первый разворот) не рвала с места в карьер, а набирала обороты постепенно. Для начала автор припомнил мои прегрешения полугодичной давности: гонку по Невскому и драку в больнице. Даже вскользь упомянул о дуэли с Воронцовым — не называя имен и мест, без конкретики, намекнув на «последствия, которые вполне могли стать трагическими».

Потом прошелся по тому дню, когда погиб Костя, а я еле удрал от таинственных штурмовиков в черном, попутно уложив где-то с десяток. И если в прошлой статье все это преподносилось чуть ли не как геройство, то теперь и о заговоре, и о реальных виновниках всего, и даже деда, который собрал целую маленькую армию, будто забыли. А мои поступки выглядели банальной вендеттой слетевшего с катушек малолетнего аристократа.

Бред сивой кобылы. Но и в него наверняка кто-то поверит.

После короткого, но сочного описания стрельбы в центре столицы автор ненавязчиво перешел к моему моральному облику. Я на мгновение даже сам чуть не поверил, что являюсь избалованным недорослем, этаким прыщом на лице всего дворянского сословия, вся жизнь которого посвящена увеселениям, разврату и прочим удовольствиям.

Статья чуть ли не открытым текстом заявляла: Горчаков-младший снова взялся за старое и гоняет по городу на автомобиле сомнительной конструкции. Целыми днями не появляется в военном училище, наплевав на устав. Регулярно посещает светские мероприятия и, ко всему прочему, еще и меняет женщин как перчатки.

И если трогать Гижицкую разумно не стали, то Настасье досталось по полной. Вдоволь поиронизировав над ее конструкторскими талантами, автор перешел к тем «талантам», которые очаровали избалованного и недалекого князя Горчакова. Далее в ход пустили щедро навешанные ярлыки вроде «безвкусица», «вульгарность», «дурные манеры»…

От всего этого буквально веяло не просто желанием уколоть, пройдясь по громким и злободневным темам, но и обидой. Жгучей, настоящей и какой-то… личной. Так что я совсем не удивился, прочитав в конце статьи имя автора: Вернер Е. С.