Хорошо, что есть на кого отвлечься. Пока я пытаюсь растолкать пацанов, Дина отходит к вышедшему нас встречать охраннику и что-то тихо ему объясняет. Тот понятливо качает головой. Я бросаю на них настороженные взгляды из-за плеча. Непонятно зачем, ведь на самом деле мне абсолютно плевать, что там происходит. Выгнать она нас не выгонит, раз уж пригласила, а в остальном… Я просто хочу, чтобы этот день поскорее закончился. Хочу лечь в кровать. И забыться. Хотя бы во сне забыться… Что делать дальше, я соображу утром. А пока я настолько встревожен, что ничего толкового не приходит на ум.

– Мы будем ночевать здесь? – изумляются мальчишки, задрав головы к глядящему на нас провалами темных окон дому.

– Только сегодня.

– А почему мы не могли остаться дома?

Странно, что всегда осторожный Данил только теперь задал этот вопрос.

– Почему не могли? Могли. Просто так интересней. Настоящее приключение. Ну, что вы застыли? Пойдемте в тепло. Еще не хватало заболеть.

Дина догоняет нас у двери. Улыбается мальчикам. Я чувствую ее взгляд на себе, пока развешиваю кое-как сброшенные возбужденными пацанами шмотки. Снять-то они их сняли, а вот разложить… Никак не приучу сыновей к порядку.

– Может быть, вы хотите поужинать?

– Нет. Я пас. Только спать.

– А есть молоко? – немного стесняясь, интересуется у Дины Данил.

– Даже не знаю… Если только безлактозное.

– Без… чего? – сводит брови Никита.

– Безлактозное. Не знаю, как объяснить, – с сожалением разводит руками Дина. Факт, что я без проблем могу объяснить то, чего она объяснить не может, неожиданным образом мне льстит.

– Лактоза – это такой молочный сахар. Безлактозное молоко – молоко, в котором такого сахара нет.

– Несладкое молоко? – Данил очень достоверно изображает, будто его сейчас вырвет. – Зачем оно такое надо?

– Затем, что некоторые человеческие организмы не усваивают лактозу, а им тоже хочется молока. Да и кто сказал, что оно несладкое?

Дина, которая, пока я все это объясняю, куда-то нас ведет, оборачивается.

– А почему они не усваивают? – не сдается Данька. Иногда мне кажется, что возраст «почему» у них не закончится никогда. Впрочем, я рад, что мальчишки настолько любознательны. Особенно потому, что я могу ответить на большую часть заданных ими вопросов без обращения к всезнающей Википедии. Это лишний раз доказывает, что я еще не до конца сдулся. Что, может быть, я не закончу так, как те отупленные бытом и постоянным безденежьем люди, которых я осуждал, пока сам не хлебнул лиха.

– Потому что у них отсутствует нужный для этого фермент – лактаза, – устало поясняю я.

– У тебя нет лактазы? – Ник останавливается и глядит на Дину, запрокинув голову. – Бедняжка! – добавляет он, после чего бросается к ней и простодушно обнимает за бедра. Дина кладет ладонь ему на голову и резко отворачивается, наверняка не желая, чтобы кто-то увидел, как меняется выражение ее лица. Как надетая на него маска крошится и идет трещинами, обнажая что-то интимное и щемящее. То, на что я не хочу смотреть. Не могу смотреть… Но все же вижу.

– Кхе-кхе. Ну, знаешь, я понятия не имею.

– Зачем же тогда ты пьешь безлактозное молоко?

– Затем, что оно полезнее, – почему-то шепотом отвечает Дина. Потом снова откашливается и деланно-бодро интересуется: – Ну, что, будете пробовать?

– Все полезные продукты – редкая гадость.

– Особенно брокколи, – теперь уж вид, что его вот-вот стошнит, делает Никита.

– Люблю брокколи, – улыбается Дина, достает из холодильника пакет молока, который наверняка не купишь в супермаркете эконом-сегмента, следом вынимает из шкафчика два стакана и наливает немного на донышко в каждый. – Давайте, смелей.