От Шарлотты не укрылась нервная реакция сестры.

– В том-то все и дело, – поспешно сказала она. – Томаса попросили проверить, подходящая ли она кандидатура для такой важной персоны, как мистер Данвер – вернее, он станет важной персоной, когда получит повышение. – Шарлотта раздраженно фыркнула.

– А что, есть сомнения? – спросила Эмили. – Пожалуйста, налей чаю, я умираю от жажды. У нее сомнительная репутация? Как жаль, что я ничего не знаю. Меня изолировали, словно прокаженную. Половина моих знакомых смущаются при встрече со мной, а остальные сидят с печальным видом и говорят шепотом, как будто я сама при смерти. – Она громко шмыгнула носом и полезла в сумочку за носовым платком. Причиной была не жалость к себе, а резкий переход к теплу кухни после холодного воздуха экипажа.

Шарлотта покачала головой.

– Нет, мне ничего об этом не известно, но само преступление очень странное. – Она налила чай и подвинула Эмили чашку вместе с ломтиком свежего имбирного пирога, который был с благодарностью принят. – Необъяснимое, – прибавила она и поведала Эмили все, о чем ей рассказал Питт.

– Очень странно, – согласилась сестра. – Возможно, у нее был любовник и произошла ссора. Думаю, именно это и должен выяснить Томас, но Министерство иностранных дел не решается сказать об этом прямо, чтобы слухи не дошли до мистера Данвера, который будет в ярости. И, разумеется, у него сложится ужасное предубеждение; подобные подозрения навсегда лишат его душевного спокойствия.

– И ее тоже! – с жаром прибавила Шарлотта. – Если это неправда, то случится ужаснейшая несправедливость. Я не представляю, как Томас будет проводить расследование. Вряд ли полицейские осмелятся спрашивать о таких вещах ее знакомых.

– Моя дорогая Шарлотта, – улыбнулась Эмили. – Не трать столько сил. Ты жутко прямолинейна, даже для себя самой. Разумеется, мы все выясним. Шесть месяцев мы только и делали, что вышивали и пекли пироги, и мне все это до смерти надоело. Мы должны подтвердить безупречную репутацию Вероники Йорк или окончательно разрушить ее. С чего начнем?

Шарлотта предвидела трудности, которые ждут их на этом пути. Эмили уже не могла так же свободно вращаться в обществе, как при жизни Джорджа; сама же Шарлотта была женой полицейского и не имела ни денег, чтобы купить соответствующие наряды, ни подруг, которым можно было бы наносить визиты. Оставалась одна надежда – Веспасия, двоюродная бабушка Джорджа. Она поймет и не откажется помочь, но ей уже за восемьдесят, и после смерти Джорджа она уже не принимала такого активного участия в общественной жизни. Тетушка Веспасия имела твердые убеждения и верила, что битву с бедностью и несправедливостью можно выиграть при помощи законодательной реформы. В настоящее время она боролась за улучшение условий труда на фабриках, использовавших труд детей, особенно младше десяти лет.

Шарлотта долила себе чай и отхлебнула из чашки.

– Ты по-прежнему поддерживаешь отношения с Джеком Рэдли? – спросила она, стараясь, чтобы вопрос звучал непринужденно, словно был как-то связан с трудностями Вероники Йорк.

Эмили снова потянулась за имбирным пирогом.

– Джек время от времени наносит мне визиты. Думаешь, он станет нам помогать? – Она отрезала большой ломоть пирога и откусила кусок, словно была очень голодна.

– Возможно, он сумеет нам помочь – организовать встречу, – предположила Шарлотта.

– Не нам. – Эмили состроила гримасу. – Тебе. – Она долила себе чай, расплескав на скатерть, и выругалась, использовав слово, которое слышала от Джорджа на конюшне. Шарлотта понимала, что реакция сестры не имеет отношения к пролитому чаю; Эмили злило заточение, на которое ее обрекал траур, а главное, одиночество.