Таким образом, следует мириться со своеобразием замкнутых, давать им жить и действовать в соответствии со своим характером, насколько это возможно. Тогда они будут ценить свое пребывание на работе, в семье, в обществе и будут, безусловно, вносить свой ценный вклад благодаря своим многим положительным свойствам.
Социальное значение представителей замкнутого типа определяется уровнем развития их интеллекта, творческого потенциала и личности. Среди них бывают люди, настолько погруженные в свой «нестандартный» образ жизни, что их называют «оригиналами» или «чудаками».
Из моего детства всплывает образ одного знакомого нашей семьи – очень худого человека с узкой бородкой, бедно и просто одетого, который периодически приходил к нам и из потрепанного рюкзака доставал редкие букинистические книги. Это была его миссия и способ заработать на жизнь – он ходил по домам знакомых и, зная их интеллектуальные запросы, приносил или обменивал книги. Для моего отца, большого ценителя книг, посещения этого человека и беседы с ним, как я отчетливо видела, были особенно приятными событиями. Что касается моего детского восприятия, то человек этот казался очень удивительным. Из разговоров домашних я знала, что он живет один в комнате, которая наполнена книгами, а мебели нет, спит тоже на книгах, питается рыбьим жиром, так как в аптеке он стоит дешево; в своих брезентовых туфлях он, не согласный с принятой формой обуви, прорезал дырки, чтобы пальцам было удобно. Признаюсь, образ этого человека сохранялся в моей памяти на протяжении всей жизни и переживался мной как редкий пример независимого и свободного самоопределения – выбора, как жить, чем жить и для чего жить.
Немало выдающихся замкнутых оставили свой след в истории. Их оригинальное мышление способствовало созданию новых направлений в науке, искусстве, общественной деятельности. Вот что пишет по этому поводу П. Б. Ганнушкин:
«…Среди шизоидов (по нашей терминологии – замкнутых. – Ю. Г.) можно найти людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в разреженном воздухе которых трудно дышать обыкновенному человеку: сюда относятся утонченные эстеты-художники, творчество которых, большей частью формальное, понятно лишь немногим, глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые ученые схематики и гениальные революционеры в науке, благодаря своей способности к неожиданным сопоставлениям с бестрепетной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости, лицо той дисциплины, в которой они работают».
Комментируя творчество таких «глубокомысленных метафизиков», как Хайдеггер и Кьеркегор, К. Юнг пишет о трудной доступности их текстов. Непонятность этих текстов, по его мнению, происходит не столько от сложности предмета, сколько от «психического склада» авторов.
«Философия… создана человеческими существами и зависит от их психического склада до такой степени, что это вызывает тревогу».
Тревожит Юнга тот факт, что формальный стиль мышления, который годится и близок «для избранных», заражает юные головы и становится мало оправданной модой.
Что касается ученых, то мне хотелось бы поделиться личными впечатлениями о личности и творчестве замечательного отечественного психофизиолога Николая Александровича Бернштейна, который действительно «с бестрепетной отвагой» преобразовал целую область науки о движениях человека. В своих убеждениях он пошел против господствующей в то время и одобряемой «сверху» рефлекторной теории, был подвергнут критике, испытал предательство многих сослуживцев и учеников, был уволен с работы, однако стойко и до конца держался своих позиций. При этом он обладал сильно выраженным замкнутым характером. По его признанию, он периодически испытывал ощущение (очень характерное и для других замкнутых), будто между ним и остальным миром существует стеклянная стенка, через которую ему трудно пробиться к миру и людям.