В конверте лежали три новенькие хрустящие десятидолларовые купюры. Рон уставился на них и на твердый, четкий почерк Мэри Хортон, изобличающий в ней человека образованного и серьезного. У глупых молодых девиц или одиноких домохозяек не может быть такого почерка. Тридцать долларов за день работы по благоустройству участка! Он положил банкноты в свой бумажник и похлопал Тима по спине.

– Ты молодчина, дружок, и ты можешь в следующую субботу выкосить у нее переднюю лужайку, если хочешь. На самом деле за такие деньги ты можешь работать на нее в любое время, когда она попросит.

– Здорово, па, спасибо! – Он выразительно повертел в руках пустую кружку. – Можно мне еще пива?

– Ну почему ты никак не научишься пить медленно, Тим?

Лицо Тима приняло несчастное выражение.

– Ой, мамочки, я снова забыл! Я собирался пить медленно, па, честное слово, но пиво такое вкусное, что я взял и забыл.

Рон мгновенно пожалел о своей вспышке раздражения.

– Ничего страшного, дружок, не расстраивайся. Пойди попроси у Флори еще кружку.

Пиво – очень крепкое, как любое австралийское пиво, – похоже, не оказывало на Тима никакого действия. Иные слабоумные впадают в буйство от одного запаха спиртного, удивленно думал Рон, но Тим может запросто перепить своего старика, а потом еще и дотащить до дома, так мало он пьянеет.

– Кто такая эта Мэри Хортон? – спросила Эс вечером, уложив Тима спать.

– Какая-то старая дама из Артармона.

– Она очень понравилась Тиму?

Рон подумал о тридцати долларах в своем бумажнике и ласково посмотрел на жену.

– Похоже на то. Она хорошо отнеслась к нему, а работа у нее в саду по субботам займет мальчика и отвлечет от разных проказ.

– То есть даст тебе возможность болтаться по барам да ипподромам с приятелями, – истолковала слова мужа Эсме, наученная многолетним опытом.

– Черт возьми, Эс, разве можно говорить такие гадости мужчине?

– Ха! – фыркнула она, откладывая свое вязанье. – Что, правда глаза колет? Она ему заплатила?

– Несколько долларов.

– Которые ты прикарманил, разумеется.

– Ну не бог весть какие деньги. Сколько, по-твоему, можно получить за стрижку чертовой лужайки, ты, подозрительная старая дурында? Уж всяко не целое состояние!

– Покуда у меня хватает денег на хозяйство, мне плевать, сколько она платит Тиму! – Эсме встала и потянулась. – Выпьешь чайку, дорогой?

– О, спасибо, с удовольствием! Где Дони?

– Да откуда же мне знать? Ей двадцать четыре, и она сама себе хозяйка.

– Пока не ляжет под кого-нибудь.

Эсме пожала плечами.

– Молодое поколение живет по своим понятиям, отличным от наших, дорогой, и здесь ничего не поделать. И потом, хватит ли у тебя духа спросить Дони, где она болтается и не трахается ли с кем-нибудь?

Рон прошел на кухню вслед за Эсме, ласково похлопав жену по заднице.

– Нет, черт возьми! Она задерет свой длинный нос, уставится на меня свысока и разразится потоком мудреных слов, мне непонятных, и в результате я почувствую себя полным дураком.

– Как жаль, милый, что Господь не распределил мозги между нашими детьми чуток посправедливее. – Эсме вздохнула и поставила чайник на плиту. – Раздели Он их поровну, с обоими было бы все в порядке.

– Да ладно, слезами горю не поможешь, мать. У нас есть кекс?

– Фруктовый или тминный?

– Тминный, дорогая.

Они сели за кухонный стол друг напротив друга и быстро расправились с половиной тминного кекса, выпив шесть чашек чая на двоих.

Благодаря самодисциплине Мэри Хортон провела рабочую неделю в «Констебл стил энд майнинг» так, словно Тим Мелвилл никогда не появлялся в ее жизни. Как обычно, она снимала пиджак перед тем, как пойти в туалет, вела все дела Арчи Джонсона и устраивала разносы всем семнадцати машинисткам, посыльным и клеркам. Но дома каждый вечер она предпочитала обычному чтению возню на кухне, где изучала кулинарные книги и экспериментировала с выпечкой, соусами и пудингами. Осторожно расспросив миссис Паркер, она составила более ясное представление о гастрономических пристрастиях Тима и хотела предложить ему широкий выбор угощений в субботу.