Мои подруги дали хороший совет — уйти из дома и жить самостоятельно. И я, полная решимости собиралась так и поступить, но мама, узнав о моих планах, внезапно слегла с гипертоническим кризисом. И пока она болела, мне пришлось выполнять всю работу по дому. Я не хотела винить родителей, ведь они так много дали мне. Когда папа нашёл мне подходящую работу в банке, я обрадовалась. Работа стала моей отдушиной. Я бы с удовольствием проводила там больше восьми часов, но родители рьяно контролировали меня, словно коршуны не спускали зоркого ока. Именно поэтому я не имела возможности видеться с подругами чаще.

Вот и сейчас, едва скрипучий лифт остановился на нашем этаже, дверь нашей квартиры отворилась. Мама в шёлковом китайском халате и с бигуди на голове показалась в проёме.

— Ну где ты ходишь, Елизавета? Принесла? — она кивнула на упакованный в полиэтилен костюм.

— Да, мам, все нормально.

— Тебе хватило денег?

Я кивнула. За услуги химчистки пришлось заплатить мне. Следующая зарплата будет последней. Мне еще предстояло сказать об этом родителям.

— Какие у тебя на вечер планы?

— У меня два перевода.

— Хорошо, переводы твои подождут, а вот папе надо помочь собрать чемодан, да и туфли ему надо хорошенько начистить.

Опять не спать до глубокой ночи. Я вздохнула. Ладно, всё равно теперь на работу идти не нужно. Вот только что сказать родителям? Ну не могу я так, без подготовки.

…Лечь спать удалось только в два. На всякий случай я завела будильник на обычное время. Смелости признаться родителям не хватило. Решила, что утром соберусь будто на работу, а сама пойду на ее поиски.

Едва прозвенел будильник, я открыла глаза и тут же вскочила — из кухни доносились возбуждённые голоса родителей. Я накинула халат и бросилась туда. Папа стоял в костюме, который отчего-то был ему короток. Он так нелепо выглядел, что я не удержалась и прыснула смехом. Оба родителя обернулись, а я попятилась — глаза мамы горели от гнева.

— Что это такое?!

— Костюм… и папа в нём… — я начала заикаться.

— Ты почему не проверила его на месте, в химчистке?

— Мам, ну как я проверю? Он смотрелся нормально. Отутюженный…

— Ты понимаешь, что отец не сможет его носить?

Я кивнула. Разумеется, это было и ежу понятно.

— Это хорошо, что он не последний. Просто этот цвет подходит ему гораздо лучше. Подходил… — мама еще раз поглядела на отца.

— Мам, можно я пойду собираться? На работу.

— Иди уж.

Пока чистила зубы, умывалась, продумывала план действий на сегодняшний день. Первым делом надо собрать с собой ланч. Кто знает, как долго я буду скитаться по городу в поисках работы. По крайней мере, три бутерброда сделать надо и прихватить пару яблок.

***

Мне не повезло сразу, едва я вышла из подъезда. Большой и радостный щенок, выбежавший из-за угла, бросился на меня и чуть не сбил с ног. Самое ужасное, что на моём светлом пальто остались два больших грязных отпечатка. И как в таком виде я должна ходить и раздавать резюме работодателям?

Это были еще цветочки. На остановке автобуса какой-то водила залил меня с ног до головы талой водой. Чувствуя себя мокрой курицей, я пошлёпала в ближайший банк.

— Женщина, вы что, не видите, касса закрыта! — взвизгнула девица за стеклом.

От ее истеричного голоса и от этого «женщина» захотелось тут же развернуться и уйти, что я и сделала.

В другом банке моё резюме неохотно взяли и не глядя засунули под стопку бумаг. Почти то же самое случилось и со следующим.

Выйдя оттуда, я пересекла дорогу к бульвару и, сев на лавочку, приготовилась плакать. От неожиданного телефонного звонка слезы, готовые уже выкатиться закатились обратно.